Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века

По словам самого Экблума, он занимался научными изысканиями «на месте, то есть в Новгороде и его окрестностях, на юго-западе Новгородской губернии, в регионах, примыкающих к Санкт-Петербургу и Пскову, а также в библиотеках Санкт-Петербурга и Москвы, где обнаружил сотню топонимов, восходящих к этим двум корням». Чтобы получить информацию о местах, где он не смог побывать, он вел переписку с местными священниками и учителями.

Время от времени я бродил по окрестностям города и записывал местные названия. Иногда сидел у костра, слушал рассказы стариков и ел печенную в золе картошку, как в детстве. А случалось, сидел на берегу Веряжки и представлял себя участником походов, в которые викинги отправлялись тысячу лет назад.

Новгород был не особенно богат развлечениями. Я завел себе несколько добрых друзей, студентов. Мы часто катались на лодке по Волхову и время от времени достигали Ильменя. Иногда посещали старые монастыри… Иногда мы с друзьями ходили на берег реки и помогали тащить баржи. Мы впрягались в канаты и тянули-тянули, в то время как бурлаки пели. По-моему, это было довольно приятно.

Результатом экспедиций Экблума в Новгородский край стало исследование «Русские и варяжские корни в топонимике Новгородской области», в котором он доказывал скандинавское происхождение многих русских географических названий этого региона. При этом местные названия от корня рус- он считал доказательством расселения скандинавов на этой территории.

В 1911 году в Новгороде состоялся XV Археологический съезд, в работе которого приняли участие финские и шведские археологи Ю. Айлио, К.Я. Аппельгрен, К. Сойккели, Т. Арне, Г. Хальстрём и О. Альмгрен. По всей вероятности, это был первый опыт научных контактов российских и зарубежных «новгородоведов». Побывав в Новгороде, они убедились в том, что он «дает много интересного для скандинавского исследователя».

Научные контакты, прерванные революцией, репрессиями и «холодной войной», возобновились во второй половине 1950-х годов. В 1956 году в Новгороде побывал финский археолог, секретарь Общества древностей Финляндии Карл Мейнандер. Он назвал Новгород «настоящим Эльдорадо для археологов» и предположил, что его будущее связано с развитием туризма. Спустя полвека британский славист Саймон Франклин отметил, что «современный Новгород стал “Меккой европейских археологов”, окном в прошлое России, которое пропускает свет в живую библиотеку потерянных некогда сокровищ».

В XIX — начале XX века Новгород становится для иностранцев лишь «тенью великого имени», «городом между двумя столицами», тем не менее он продолжает привлекать их внимание, с одной стороны, как «колыбель Российской империи» (Ансело, Кюстин), а с другой — ее как республиканский антипод (де Сталь, Бар). Не случайно в истории постреспубликанского Новгорода некоторые из них пытались отыскать «дух подавляемой свободы», увидеть «осколки вечевого колокола».

Иностранцы обращают все более пристальное внимание на памятники новгородской архитектуры и живописи, начинают понимать их подлинную красоту и значение, хотя их влияние на представления европейцев о древнерусском искусстве пока еще невелико.

Шведский журналист, писатель и переводчик Вальдемар Ланглет, побывавший в Новгороде в 1898 году, писал: