Великий оболганный Вождь. Ложь и правда о Сталине

Как мы видим, в период с 1927 по 1939 год на советской территории действовали 46 польских резидентур. Разумеется, не все они существовали одновременно. Тем не менее, общий счёт польским шпионам шёл на многие сотни. И это без учёта агентов пограничной разведки, действовавшей самостоятельно. Так, только с 1 января по 13 июня 1939 погранвойска НКВД Киевского округа задержали на участках 23-го Каменец-Подольского, 20-го Славутского, 22-го Волочиского, 19-го Олевского, 24-го Могилёв-Подольского, 21-го Ямпольского погранотрядов 34 человек, причём большинство из них оказались польскими шпионами [411].

Прибалтика и Финляндия

Помимо крупных держав разведывательной работой против нашей страны активно занимались и спецслужбы маленьких, но гордых прибалтийских республик, а также Финляндии. Созданные во время революционной смуты, эти «независимые государства», по замыслу мирового сообщества, были призваны, вместе с Польшей и Румынией, стать «санитарным кордоном», отделяющим нашу страну от Европы.

Несколько особняком стояла Литва. В 1920-е годы её отношения с Советским Союзом были вполне дружественными. Оно и понятно: вдохновлённые идеей восстановления Речи Посполитой в границах 1772 года, ясновельможные паны уже оттяпали от своей соседки Виленскую область и собирались при удобном случае присоединить остальное. Чтобы противостоять польской угрозе, литовскому руководству поневоле пришлось искать союза с Москвой. Зато Финляндию и Эстонию с Латвией отведённая им роль вполне устраивала. Неудивительно. Как и сейчас, национальной идеологией этих никогда не имевших собственной государственности народов была оголтелая русофобия, помноженная на антикоммунизм.

Дипломаты с кокаином

Разумеется, заниматься стратегическим шпионажем, создавая резидентуры в глубине нашей страны, прибалтам было не по карману. А вот вести разведку в приграничных областях, в число которых после утраты Прибалтики и Финляндии попали и Ленинград с окрестностями, оказалось вполне посильной задачей. Все условия для этого были налицо: поскольку прибалтийские государства ещё совсем недавно являлись российскими губерниями, их жители хорошо знали русский язык, имели родственников на сопредельной территории и активно промышляли контрабандой.

Кичащиеся своей принадлежностью к «цивилизованной Европе» эстонцы не брезговали даже наркобизнесом. Причём попадались на нём не какие-нибудь уголовники, а дипломаты из действовавшей на советской территории контрольно-оптационной комиссии. Её официальной целью было оформление эстонского гражданства тем из жителей Советской России, кто имел на это право и выразил желание стать подданным новоиспечённого государства. Однако этим функции комиссии далеко не исчерпывались. Между делом изрядная часть её членов занималась шпионажем и контрабандой. Дипломатическая почта использовалась для отправки шпионских донесений, дипломатический багаж — для вывоза золота, бриллиантов и других ценностей. В обмен на это эстонские дипломаты и их подручные щедро снабжали русских варваров спиртом и кокаином.

Увы, торгово-шпионской деятельности вскоре пришёл конец. 20 июля 1922 года перед Петроградским губернским революционным трибуналом предстала группа обвиняемых, связанных с контрольно-оптационной комиссией, в количестве 51 человек [412]. 31 июля был вынесен приговор. 15 обвиняемых были признаны виновными в шпионаже, 10 из них приговорены к расстрелу. Ещё 8 — в пособничестве шпионажу, 6 — в недонесении, остальные осуждённые — в спекуляции. 14 подсудимых были оправданы [413]. Как мы вскоре увидим, в этом отношении трибунал оказался излишне гуманным.

Контрабандная деятельность эстонских дипломатов была настолько вопиющей, что двух дипкурьеров, имевших дипломатическую неприкосновенность, эстонские власти вынуждены были привлечь к уголовной ответственности у себя дома.

Разумеется, шпионская деятельность эстонской разведки против нашей страны не прекратилась. Не прошло и двух лет, как в городе на Неве разгорелся очередной шпионско-дипломатический скандал.

10 марта 1924 года ленинградская милиция поймала некую гражданку, спекулирующую иностранной валютой. Вместе с ней был задержан секретарь эстонского генерального консульства в Ленинграде Ростфельд. Казалось бы, дело житейское, однако при обыске у эстонского дипломата были обнаружены секретные приказы Реввоенсовета Ленинградского военного округа (ЛВО) за 1923 год [414].

26 сентября 1924 года перед военным трибуналом ЛВО предстали четверо обвиняемых: Ростфельд, Ремесников, Функ и жена военмора Баранова.

Как выяснилось из показаний Ростфельда, кроме него шпионской деятельностью занимался ряд других эстонских дипломатов во главе с консулом Томбергом и его помощником Тауком. Помимо шпионажа сотрудники консульства спекулировали валютой, а также косметикой и чулками, привозимыми в Ленинград в качестве «дипломатического багажа».