Великий океан

Остановился он только тогда, когда ни криков, ни стрельбы, ни колокольного звона уже не было слышно. Солнце склонилось к западу, безграничная прерия лежала вокруг... Но она не казалась глухой и пустынной. Странный ритмичный гул тянулся издалека. А когда Джозия обернулся и посмотрел назад, он увидел темную полосу, выраставшую на горизонте и быстро надвигавшуюся на равнину. Это шел степной огонь, ничего не оставляя на своем пути. То, чего так боялся Джозия, произошло!

Он все же попробовал бороться. Загнанная лошадь уже не могла скакать, он вынул нож и колол ее до тех пор, пока, пройдя с полмили, она не свалилась. Джозия бросил ее и пошел пешком. Трава достигала плеч, он яростно брел в ней, словно в зарослях, торопился, падал. Лицо было в крови, одежда растерзана. Он ни о чем не думал, не вспоминал. Безудержный страх заставлял его двигаться.

А гул, ритмичный, почти музыкальный, слышен был все ближе, сильнее, явственно доносился запах гари, и воздух становился тяжелым и удушливым.

Скоро Джозия уже не мог идти. От перенапряжения и усталости подгибались ноги, обмякли мышцы. Он упал и несколько секунд лежал без движения. Потом пополз.

Гул все приближался, дым уже стлался по траве, жара была и его скрючит, как невыносимой. Еще несколько мгновений жухлый лист...

Тогда Джозия Уилькок Адамс поднялся на колени, вытащил из-за пояса пистолет. Ничего не видя от слез и дыма, он нащупал горячим дулом сухие, разжатые губы и выстрелил себе в рот.

Глава седьмая

Ураган продолжался четверо суток, а когда наконец утих, выяснилось, что «Вихрь» потерял плавучесть и без немедленной починки до Росса ему не дойти. В нескольких местах разошлась обшивка, порван такелаж, снесена фок-мачта. Нужно было выгрузить часть сандалового дерева, которым забиты все трюмы, наложить пластырь, откачать воду. Обиднее всего, что до Росса оставалось не больше двух дней пути.

Зато берег находился рядом. Петрович даже выглядел в подзорную трубу бухточку. Шторм отогнал их миль на семьдесят к северо-востоку, места здесь были свои.

Почти полгода миновало с тех пор, как «Вихрь» покинул берега Калифорнии. Что произошло тут за эти месяцы? Какие вести из России, Ново-Архангельска? Бен Райт узнал от англичан, что Наполеона разбили союзники в двух больших сражениях на полях Баварии, что армии его отступают к границам Франции. И еще, что война в Америке кончилась... Слава богу! Теперь в колониях будет спокойнее. Однако известия не только радовали, но и тревожили. Судя по встрече на островах, и англичане и бостонцы не очень стремятся стать хорошими соседями Россу...

Пока судно находилось в чужих морях, одолевали иные заботы и треволнения, а сейчас все мысли были только о доме. Хотелось скорее очутиться в форте, узнать все новости. Однако приходилось мириться с задержкой. Плавание прошло благополучно, поручение выполнено. Удалось даже в самый последний момент помирить Круля с королем Гавай.

Еще до урагана Алексей привел в порядок все свои записи о виденном на островах, перебелил списки грузов, возвращенных Томари и оставленных Крулю для расторжки, перевел на пиастры стоимость сандалового дерева и таро, купленных бывшим лекарем у туземцев. С владетелем Атувая Томари он договорился по-хорошему, без вмешательства Томеа-Меа и дал понять, что Баранов не одобрит самочинных действий Круля. Только письмо в Ново-Архангельск отправить не удалось. Но доктор поклялся, что будет держать себя «очень верно», да и «Вихрь» прямо из Росса пойдет на Ситху. Правитель успеет принять нужные меры.

Под тропическим солнцем Алексей почернел и основательно похудел. Доктор Круль подарил ему бритву, и он начисто сбрил свои юношеские усы и бородку, коротко срезал волосы. От этого широкие, резко очерченные губы казались еще крупнее, лицо стало выразительней и старше. Однако блеск небольших карих глаз да щербинка между верхними зубами придавали ему прежнее веселое выражение.

Пока Петрович лавировал поврежденным «Вихрем», направляя его в неглубокую бухточку, Алексей зарисовывал приближавшийся берег. Отрубистые серые скалы, дальние горы он видел уже их, когда впервые, плыл из Ново-Архангельска. Но тогда судно шло мористее и рассмотреть землю как следует было трудно. А теперь, раз уж пришлось попасть сюда, нужно занести новые места на бумагу. Кусков давно мечтал о карте близлежащего к Россу берега, тщательно собирал и хранил всякие о нем сведения.

Алексей был неважный рисовальщик. Высокая послештормовая волна вздымала осевшую шхуну, но все же ему удалось сделать контур бухты и береговой полосы и определить направление по компасу. Он отнес бумагу в каюту, а потом заторопился наверх помогать матросам. Теперь уже досада, что не дотянули до форта, прошла, хотелось поскорее выбраться на берег, ощутить под ногами твердую, надежную землю. Почувствовать, что ты почти дома.

Ну, Петрович, в случае чего до заселения рукой подать!сказал он оживленно. Дома!