Великий океан

Там же виднелось и каменное строение, похожее на крепость, с флагштоком и настоящим флагом. Только цвета его трудно было различить.

— Лоцман едет, — сказал Петрович, вглядываясь в приближающуюся лодку. — Дикие, а порядки знают!

Сдвинув зюйдвестку на затылок, он приказал матросу приготовить конец.

Лодка, выдолбленная из цельного ствола какого-то дерева, приблизилась к шхуне. Стоявший на носу человек подхватил брошенный ему канат и ловко взобрался на палубу. Это был высокий пожилой туземец, с прямым тонким носом, резко очерченным ртом, смуглый, курчавый, в европейской шляпе и матросской куртке, надетой на голое тело. Другой одежды на нем не было.

Прибывший не спеша огляделся, что-то крикнул оставшимся в лодке гребцам, затем вынул из рукава свернутую в трубку бумагу, протянул ее Петровичу. Зюйдвестка и почтенный вид старика привлекли его внимание.

Алексей едва не рассмеялся, видя, с какой важностью шкипер развернул бумагу, кивнул и, не разобрав в ней ни слова, передал ему.

— Читай, — сказал он солидно. — Должно, по-бостонскому накумекано.

Бумага была старательно написана печатными английскими буквами и говорила о том, что держатель ее Пуикури — начальник порта его величества короля Томеа-Меа, и что все шкиперы кораблей должны слушаться его указаний. Он же и главный лоцман. Вместо подписи стояла завитушка, а оттиск двухпенсовой монеты заменял печать.

— Уже и тут свои порядки наводят! — не выдержал Петрович. — Козыри!.. Друг у дружки из-под задницы сиденье рвут.

И, неожиданно заупрямившись, отказался переменить стоянку по указанию лоцмана.

Пуикури не настаивал. Он молча обошел шхуну, озабоченно поглядел за борт. Затем скинул куртку и шляпу и нырнул прямо с кормы в залив. Пока Петрович и Алексей изумленно стояли у бортовых перил, не зная, что и подумать, начальник порта вынырнул на другой стороне корабля и, схватив конец, снова взобрался на палубу.

— Будет можно, — сказал он, подбирая английские слова и отдуваясь. — Камни будет нет. Буря будет не разбивать.

Он оделся, спрятал бумагу и, бережно держа шляпу в руке, чтобы не замочить ее мокрыми волосами, спустился в лодку.

Смущенный поступком туземца, Петрович приказал салютовать крепости не семью, а одиннадцатью пушечными залпами и вывесить большой компанейский флаг. Старый шкипер вообще был озадачен. В прошлый приезд он приставал к этому же острову, и никаких новых порядков здесь не было.

Между тем целая флотилия лодок приближалась к «Вихрю» и вскоре окружала шхуну. На каждой лодке находилось пять-шесть человек мужчин и женщин, причем на женщинах были только набедренные повязки и венки поверх коротких курчавых волос, окрашенных у самых корней чем-то белым.

Алексей и матросы с любопытством столпились у борта. В лодках виднелись зелень и кокосовые орехи, в одной визжала большая свинья. Как видно, туземцы привезли все это на мену. Потом вперед протолкался бот с двумя миловидными сандвичанками, стоявшими во весь рост на носу лодки. Розовые кусочки ткани на икрах ног и длинные ожерелья из белых камней составляли все их одеяние. Не было даже поясных повязок. Женщины стояли спокойно и улыбались, а правивший лодкой мужчина, указывая на них пальцем, делал какие-то знаки.

— На торг привезли! — возмутился вдруг Петрович. — Не надо! Не надо! — замахал он рукой в сторону лодки.

Бот остановился, покачиваясь на чуть приметной волне.

— Убери все концы, — обернулся к команде старик. — И — марш от борту!

Матросы нехотя выполнили приказание, а говор и крики на лодках усилились. Алексей разобрал несколько английских слов. Островитяне предлагали в обмен на материи свиней, кокосы и женщин — все, что пользовалось спросом у американцев и англичан.

— Ну и дела! — сказал Алексей, и смеясь и возмущаясь. — Гляди, на абордаж возьмут, Петрович! Может, купим у них свинью? Давно свежанины не ели. Да и, полагаю, прочие отстанут.

Но шкипер не хотел тратить товары зря. По опыту знал, что король пришлет не одну лодку провизии даром, а холсты и китайки пригодятся для обмена на сандал и таро.

Видя, что на корабль никого не пускают и прибывшие не открывают торг, туземцы разъехались. В гавани стало пусто. А вскоре наступили сумерки, темнота быстро сгущалась, и через час-полтора видны были только огромные звезды, повторявшиеся в воде залива. Потом на берегу выросли огоньки, они двигались от крепости по направлению к лесу. Красноватое пламя факелов отражалось в воде и еще больше подчеркивало черноту ночи.

Половину вахты Алексей провел в каюте. Ночь была теплой, влажной, похожей на одну из тех, когда «Вихрь» впервые прибыл к берегам Калифорнии, и так же, как тогда, она скрывала за собой новый интересный мир. Но теперь за ней стояли еще хлопоты и дела, которые поручены одному ему, и он один отвечал за их выполнение.

Однако втайне Алексей этим гордился. Он даже покраснел от удовольствия, когда строптивый Петрович перед ночной вахтой спросил его, какие будут на завтра распоряжения. До прихода на рейд полновластным хозяином был шкипер. Алексей торопливо заявил, что скажет потом, и сделал вид, будто озабоченно роется в бумагах.