Великий океан

— Я осмелился обеспокоить ваше превосходительство, — сказал он, тщательно подбирая слова, так как за всю свою жизнь в России не научился говорить по-русски, — зная участие, кое вы уделяете, не щадя сил, деятельности наших поселений на американском материке и сношениям их с чужими странами… Посему вам известно, что государь весьма озабочен жить в мире с другими народами. Его превеликая доброта и справедливость сугубо преклонения достойны, когда речь идет даже о самых малых делах других держав…

Мордвинов наклонил голову.

— Так вот… — продолжал Нессельроде. — Вчера испанский посол привез мне ноту министра иностранных дел Испании господина де Зеа Бермудес. Министр требует от имени его величества короля оставить заселение Росс нашей Российско-американской компании, якобы поставленное на испанской земле…

— Вы правильно сказали, ваше сиятельство: «якобы», — вставил Мордвинов, начавший слушать с большим вниманием.

— Испанская нота составлена вежливо, но в определенной форме, — словно не замечая реплики, сказал далее Нессельроде, — особенно касаясь укрепления и пушек… Не скрою от вас, ваше превосходительство, сей афронт неприятен будет государю, поелику без согласия испанцев компания учредила заселение.

— Зато с согласия государя императора всероссийского! — сказал вдруг Мордвинов, поднимая голову и опираясь на палку, как на палаш. — Запамятовали, граф? «Предоставить Правлению на волю учредить оное от себя, обнадеживая во всяком случае монаршим своим заступлением…» Сии слова канцлера правление послало в Америку Баранову!

Мордвинов был подготовлен к разговору о делах Российско-американской компании, особенно о Россе, видел и знал, что вокруг калифорнийского поселения давно сгущаются тучи. Но такая трактовка вопроса русским министром, по существу вице-канцлером, была даже для него неожиданна.

— Вся наша беда, ваше сиятельство, — заявил он резко, — может быть, в том, что мы ищем позволения в таких делах, кои имеем полное право делать без всяческого согласия и позволения. Между тем другие нации делают, не спрашиваясь, даже то, что делать не имеют никакого права. Я знаю, ваше сиятельство, откуда сие идет… — Николай Семенович постучал палкой по ковру. — Вам тоже ведомы слова американского чиновника в Мексике: «О! Эту часть Калифорнии мы не упускаем из виду. У нас там есть свои люди, которые собирают и доставляют нам всевозможные сведения… И недалеко то время, когда Северная Калифорния перейдет к нашей Северной Конфедерации…» Мы им мешаем. Мы открыли сии земли и заняли берег с согласия коренных его владетелей — индейцев.

Пока разволновавшийся старик говорил, Нессельроде не перебил его ни единым словом. Он решил дать старику высказаться и остыть. Он слушал учтиво и чуть досадливо и лишь один раз поглядел на часы.

— Изволите видеть, ваше превосходительство, — сказал, наконец, министр, когда Мордвинов умолк, — нынче государственная политика требует разрешения главного. Политика Американских областей есть для нас частность. Однако дружественные отношения с королем Испании требуют от нас дружественных поступков. Государь соизволил обещать заступничество компании, но не произволу ее отдельных лиц. Испанский министр указывает на таковые… Коллежский советник Баранов извращает волю его величества и вызывает недовольство…

— Позвольте, ваше сиятельство! — воскликнул Мордвинов. — Правитель Баранов печется о благе отечества двадцать семь лет! Его уму и заботам обязаны мы процветанием наших американских земель.

От возмущения старик побагровел, уперся палкой в ковер так, что образовалась складка.

— Я высоко ценю мнение вашего превосходительства, — как-то скорбно сказал Нессельроде, — и готов доложить о нем государю. Но, полагаю…

— Не надо. Я сам доложу его величеству!

Мордвинов поднялся. Пальцы его, сжимавшие набалдашник палки, дрожали. Председатель департамента экономии, член Государственного Совета, заслуженный адмирал и бывший военный министр ясно почувствовал намек на неособенную к нему приязнь царя. И понял, что Нессельроде решил пожертвовать Барановым, чтобы на время ублаготворить испанцев.

Старик угадал. То, что еще не совсем четко зрело в мыслях министра, теперь оформилось окончательно. Вольноуправству в американских колониях надо положить предел. Слишком опасны республиканские соблазны Нового Света и слишком долго влияли Резановы, Мордвиновы, Сперанские… Там нужны люди, действующие по железной инструкции. И не разночинцы «просветители индейцев», а верноподданные офицеры. Колония есть колония!.. Сменой же Баранова можно показать Испании свою добрую волю и оттянуть вопрос о Россе.

Нессельроде почтительно проводил Мордвинова до дверей, сунул почти детскую ручку. Затем приказал подать коляску и смиренным гномом отправился во дворец.

Николаю Семеновичу Мордвинову удалось обратиться к царю после заседания Государственного Совета. Однако Александр, подготовленный Нессельроде, даже не дослушал бывшего министра.