Великий охотник Микас Пупкус

— А если мое терпение лопнет? С кого спросят?

— С фабрики запасных частей.

— Нет, так не пойдет. Приятных снов, — и я демонстративно захрапел.

— Спасибо за беседу. Прошу приготовиться к проверке, — ответила вежливая машина, а люди молчали, как восковые мумии, нажимали на кнопки, и их немигающие глаза безо всякого выражения перебегали с кнопок машины на мое лицо.

К бочке подошли два солдата, большеголовые, сухопарые, на тонких мушиных ножках. Они были одеты в убийственно блестящие мундиры из какой-то материи, хрустевшей, как шоколадная обертка, на головах возвышались шлемы из толстого стекла. Оба в очках, с наушниками, антеннами и еще какими-то непонятными приборами, укрепленными на голове и на плечах. Парни приказали нам мигом убраться из бочки.

"А почему бы не убраться, раз так вежливо просят?" — подумал я и вылез совершенно добровольно. Да еще на всякий случай руки поднял. На международном языке солдат и охотников это означает: чего вам пугаться, ребята, если я сам от страха дрожу? Однако никто не обратил ни малейшего внимания на мой благородный жест. Подбежал офицер, отобрал ружье, удочки и прочие охотничьи принадлежности.

— Они будут переданы в научно-расследовательский институт, — объяснила мне ни на минуту не умолкавшая машина. — Кроме того, в нашей стране вооруженным иностранцам бродить строго воспрещается, — добавила она с угрозой, и лампы ее засверкали холодным синим светом.

Без всякой задней мысли я тоже подмигнул ей и попросил объяснить, где мы очутились, что нас ждет и вообще когда нас отпустят домой. Люди молчали. Но машина была умнее людей и тотчас же ответила на мой вопрос:

— Наш флот целую неделю следил через все телескопы, телебинокли и телеочки за вашей дрейфующей шпионской станцией, пока, наконец, удалось установить, чем вы занимаетесь. Одним выстрелом из ружья вы согнали с льдины огромного кита, одним взмахом руки взорвали самый большой в мире айсберг. Это может сделать только тот, кто владеет сверхмощным оружием. Вы — опасные враги.

Что мне оставалось делать? Пожать плечами и усмехнуться. Да и к чему скромничать? Шут их побери, пусть проверяют, ведь и в нашей деревне ни один серьезный мужской разговор не начинается без взаимного прощупывания, то ли крепким словцом, то ли крепким табачком.

Солдаты подскочили ко мне, взяли под руки, повели к очень удобному креслу. Пока шли, я подергался и почувствовал — эти жидконогие солдатики до того тощие, до того хилые, что без большого труда я мог бы их скрутить в бараний рог. Но я человек сознательный, обычаи чужой страны уважаю, поэтому послушно сел в кресло и независимо закинул ногу на ногу. Офицер прикрепил ко всем моим конечностям бесчисленные провода и проводочки, на голову взгромоздил чудовищную шляпу, во все стороны ощетинившуюся разноцветными лампами, к каждому волоску подключил электрический ток, а язык зажал блестящими клещами.

— Проверяю! — объявила машина и замигала сотнями красных, голубых и зеленых лампочек. — Все правильно. Уточняю: прирученный зверь — не собака, а редкостная система "дворняжка".

На мое место таким же образом усадили Чюпкуса и стали привязывать провода. Пока подсоединяли ко всем четырем лапам, дело шло. Но как только прикоснулись к хвосту, машина отчаянно заскрежетала, поперхнулась словом и еле успела прокашлять:

— Авария! Горю!

Потом она окуталась дымом, зашипела, а над нашими головами замигала красная лампа тревоги и послышался пронзительный вой сирены.

В комнату набилось полно людей, сбежались все офицеры судна, но им никак не удавалось выяснить, что приключилось с машиной и почему каждый раз, когда Чюпкус тявкнет, начинают бешено дрожать лампы и детали. Чуть было не развалил мой песик все их хитроумное сооружение. Офицеры метались, размахивали руками, кричали, но ни один из этих ученых иностранцев не догадался спросить у меня, в чем дело. Молчал и я. Мне-то что? Пусть найдут магнит сами, раз такие грамотные!

В самый разгар суматохи в каюту вбежал запыхавшийся матрос:

— Несчастье, компас отказал!

Топоча и лязгая коваными сапогами по железному настилу, все побежали наверх. А когда вернулись, я их не узнал. Вроде те самые и уже совсем другие люди: лица приятные, приветливые, улыбаются, и говорить стали со мной, как равные с равным.

— Вы владеете какой-то неизвестной нам техникой, — сказал капитан.

— Очень может быть, — согласился я и даже не покраснел ни капельки. — У вас своя техника, у меня своя!

— Поймите, если наше судно не доберется до берега, то и вы не доберетесь до него, — почтительно убеждал меня капитан.

— Очень мне нужен ваш берег, — упирался я. — Проживу и без вашего берега.

— Возможно, возможно, но ведь тогда нам придется погибнуть, всем вместе.

— Вот и отлично! Если вы думаете, что жить в плену приятнее, чем погибнуть, мне вас жаль.

— Мы вам дадим самую лучшую каюту.

— Я подумаю.

— Вы будете нашим почетным гостем.

— Хорошо, только оставьте меня в покое.

Когда все умчались исправлять компас, я поднял трубку и попросил соединить меня с капитаном. Он в это время на мостике наблюдал работу инженеров и был очень занят.