Великий охотник Микас Пупкус

В нашей тюрьме было темно и душно, как в волчьей пасти. За стенами беспрестанно гудели моторы каких-то машин, щелкали переключатели, цокали кованые сапоги охранников.

Может, через день, а может, и через два в трюм набилось полным-полно людей. Видеть я их не видел, только слышал приглушенные голоса, грохот передвигаемых стульев, бряцание оружия и пронзительный писк аппаратов. Из бочки я не вылез, потому что пока сидел в ней, никто не имел права считать меня своим пленником. Так полагалось по всемирным правилам мореходства. Тем более, что я привязал к удочке носовой платок и вывесил его взамен флага своей страны.

И вдруг шум утих. Неожиданно в щель ворвались два мощных, как солнце, луча прожектора, осветили меня и заставили зажмуриться. А Чюпкус, тот даже заскулил от боли.

- Вы взяты в плен военно-морскими силами государства Нейлонии, послышался дребезжащий голос, похожий на старый граммофон.

- Кто-кто меня в плен взял?

- Военно-морские силы.

- Но ведь я ни с кем не воюю.

- Мы воюем.

- А, теперь понял: вам не хватает генералов.

- Всего у нас хватает.

- Как бы не так! Видно, не все у вас дома, раз в открытом море не сельдь, а людей ловите.

- Пленным строго запрещается произносить подобные речи.

Хотя граммофонный голос ничего плохого мне не делал, я все же разозлился и притопнул ногой:

- Я свободный гражданин и ненавижу принуждение. И дома и в гостях. Поэтому предупреждаю: не играйте с огнем! - Я взвел оба курка и приготовился к обороне. - Кроме того, я сижу на своей территории и требую уважения к флагу моей страны.

Машина помолчала, сыграла марш, а потом снова принялась за свое. Триста тридцать три раза расхлябанный граммофон повторял одно и то же, пока наконец я решил сдаться. Разве поспоришь с машиной?

- Вы должны говорить правду, только правду и ничего кроме правды, предупредил меня граммофон.

- Не знаю я вашей правды, и мне не о чем рассказывать, - разозлился я опять и отвернулся к стене.

- Говорите, что на ум придет, - посоветовала машина. - Мы всё запишем.

Привыкнув к свету прожектора, я увидел странных людей с большими головами. Склонившись над длинным столом возле машины, они нажимали на различные кнопки и допрашивали меня, но не сами, а через машину.

- Фамилия?

- Пупкус.

- Родились?

- В лесу.

- Чем занимаетесь?

- Сижу в плену.

- Прошу соблюдать серьезность, - рассердилась машина и засверкала красными огоньками глаз. - Мои лампы для таких шуток не приспособлены. Если что случится, за каждую поломку с вас сдерут втрое. Повторяю: род занятий?

- Охотник.

- Откуда прибыли?

- Из Балаболкемиса.

- Что намерены делать в Нейлонии?

- Даже не представляю. Вы сами меня сюда затащили, поэтому я должен спрашивать, с какой целью меня схватили и по какому праву допрашиваете?

- Задавать вопросы не разрешается, - снова послышался дребезжащий граммофонный голос. - Полопаются лампы.

- А если мое терпение лопнет? С кого спросят?

- С фабрики запасных частей.

- Нет, так не пойдет. Приятных снов, - и я демонстративно захрапел.

- Спасибо за беседу. Прошу приготовиться к проверке, - ответила вежливая машина, а люди молчали, как восковые мумии, нажимали на кнопки, и их немигающие глаза безо всякого выражения перебегали с кнопок машины на мое лицо.

К бочке подошли два солдата, большеголовые, сухопарые, на тонких мушиных ножках. Они были одеты в убийственно блестящие мундиры из какой-то материи, хрустевшей, как шоколадная обертка, на головах возвышались шлемы из толстого стекла. Оба в очках, с наушниками, антеннами и еще какими-то непонятными приборами, укрепленными на голове и на плечах. Парни приказали нам мигом убраться из бочки.

"А почему бы не убраться, раз так вежливо просят?" - подумал я и вылез совершенно добровольно. Да еще на всякий случай руки поднял. На международном языке солдат и охотников это означает: чего вам пугаться, ребята, если я сам от страха дрожу? Однако никто не обратил ни малейшего внимания на мой благородный жест. Подбежал офицер, отобрал ружье, удочки и прочие охотничьи принадлежности.

- Они будут переданы в научно-расследовательский институт, - объяснила мне ни на минуту не умолкавшая машина. - Кроме того, в нашей стране вооруженным иностранцам бродить строго воспрещается, - добавила она с угрозой, и лампы ее засверкали холодным синим светом.

Без всякой задней мысли я тоже подмигнул ей и попросил объяснить, где мы очутились, что нас ждет и вообще когда нас отпустят домой. Люди молчали. Но машина была умнее людей и тотчас же ответила на мой вопрос:

- Наш флот целую неделю следил через все телескопы, телебинокли и телеочки за вашей дрейфующей шпионской станцией, пока, наконец, удалось установить, чем вы занимаетесь. Одним выстрелом из ружья вы согнали с льдины огромного кита, одним взмахом руки взорвали самый большой в мире айсберг. Это может сделать только тот, кто владеет сверхмощным оружием. Вы - опасные враги.