Великий перелом

Крапивин откинул одеяло и сел на кровати. Ему показалось, что лег он всего лишь минуту назад, хотя часы показывали, что ему удалось немного поспать. Смерив взглядом разбудившего его штабс-капитана, он спросил:

— Кто там?

— Рота под командованием подпоручика. Говорят, что имеют особое предписание из Государственной Думы. Требуют вас.

— Понятно.

Крапивин, который все последние дни спал по-фронтовому, урывками и не раздеваясь, засунул ноги в сапоги, быстро надел шинель и портупею и последовал за штабс-капитаном. У ворот стояло множество народу. Перед тонкой цепочкой солдат охраны дворца держал речь какой-то юный подпоручик с красным бантом в петлице, а за ним колыхалась толпа солдат с такими же красными бантами на шинелях и красными повязками на рукавах.

«Как раз под мои пулеметы встали», — констатировал про себя Крапивин.

— …закончилось время угнетения и рабства! — разобрал полковник слова подпоручика. — Сейчас мы, свободные люди свободной страны, должны уверенно взять свое будущее в свои руки.

Крапивин быстрыми шагами подошел к подпоручику, козырнул и представился:

— Полковник Крапивин, командир внешней охраны дворца.

— Здравствуйте гражданин полковник, — повернулся к нему подпоручик. — Как вам известно, вся полнота власти в стране передана Государственной Думе. Мною получено указание, подписанное председателем Думы, взять под охрану дворец с находящимися в нем гражданами Романовыми.

Он протянул Крапивину сложенный вчетверо лист бумаги. Крапивин развернул мандат и пробежал его глазами.

— Это арест? — сухо осведомился полковник.

— Никак нет. Вам приказано передать нам посты и в полном составе следовать в Петроград, в распоряжение штаба округа.

— Я не спрашиваю, арестованы ли мы. — Крапивин в упор посмотрел на раскрасневшееся лицо юноши, пряча мандат в карман. — Для этого у вас, подпоручик, кишка тонка. Я спрашиваю, идет ли речь об аресте царской семьи?

Подпоручик усмехнулся, но как-то неуверенно:

— Приказа об аресте граждан Романовых нет… пока. Но вот к вам, если вы окажете сопротивление, я могу применить силу. Со мной рота революционных солдат, и сейчас из Петрограда следует еще один батальон.

— Надеюсь, его ведет более опытный человек, который, в отличие от вас, не выставит всех своих солдат под перекрестный огонь моих пулеметов. Вы, юноша, прежде чем менять историю, лучше бы овладели своим делом в достаточной степени. Тогда, глядишь, и история красивее получится.

Румянец стремительно начал сходить с лица подпоручика.

— Однако же позвольте, гражданин полковник…

— Не позволю, — отрезал Крапивин. — Я доложу о вас ее императорскому величеству. И очень прошу, не делайте глупостей во время моего отсутствия. Охрана имеет приказ стрелять по каждому, кто попытается проникнуть на территорию дворца. Командир вы безграмотный, только людей зря погубите.

Крапивин развернулся на каблуках и пошел к дворцу.

Александру Федоровну полковник застал в ее гостиной. Вместе с Анастасией и Натальей они читали какую-то книгу, но с появлением Крапивина умолкли в напряженном ожидании.

— Виноват, ваше императорское величество, — козырнул Крапивин, — из Петрограда прибыл отряд с мандатом председателя Государственной Думы.

В глазах Александры Федоровны на мгновение появился страх.

— Нас хотят арестовать?

— Пока нет. Но от меня потребовали сдать посты этому отряду и отбыть в Петроград.

Великие княжны в ужасе переглянулись.

— Вы можете остановить их? — с дрожью в голосе спросила Александра Федоровна.

— Так точно, только…

— Что только? — Во взгляде императрицы появилась надменность.

— Я непременно остановлю их, если это будет ос мысленная жертва.

— О чем вы, полковник?

— Если вы останетесь здесь, то на смену роте придет батальон. Я могу отразить и атаку батальона. Но тогда сюда явится полк при поддержке артиллерии, и вскоре все будет кончено. Помощи нам ждать неоткуда, а на стороне мятежников — весь Петроградский гарнизон. Погибнут невинные люди, но вы все равно окажетесь во власти революционного правительства. Помните, что я вам говорил сегодня утром? Еще не поздно. Мы можем уйти. Солдаты удержат противника в течение двух-трех часов, после чего отступят и рассеются в парке. Соответствующую подготовку я им дал. С нашей стороны потери будут минимальными. Решайтесь, ваше величество.

В комнате наступила гнетущая тишина, и в этой тишине прозвучал холодный голос императрицы:

— Я вам уже говорила, полковник, еще не все потеряно. Если вы чувствуете себя не в силах защищать вашу императрицу, наследника и великих княжон, в России найдутся люди, которые вступятся за царствующую семью.

Матюгнувшись про себя, Крапивин отдал честь и произнес:

— Тогда я вынужден сдать посты, ваше величество. Прошу простить. Погибать с честью, когда нет другого выхода, — достойно. Но идти на гибель, когда можно отступить и продолжить сражение, — неразумно.