Великий перелом

— Милая, для меня ты всегда прекрасна, — сказал Игер.

Выражение лица Барбары смягчилось. Поддерживать у жены хорошее настроение не так уж сложно — в особенности если вы вкладываете смысл в каждое высказываемое слово. Он потыкал пальцем в кисет.

— Ты хотела бы, чтобы я набил трубку для тебя?

— Да, пожалуйста, — сказала она.

У него была зажигалка «Зиппо», заправленная теперь не специальной жидкостью, а самогоном. Он с ужасом думал, что когда-нибудь закончатся кремни, но пока этого не случилось. Он крутанул колесико большим пальцем. Бледное, почти невидимое пламя горящего спирта возникло над нею. Он поднес его к табаку, в чашке трубки.

Щеки Барбары запали, когда она стала втягивать в себя дым.

— Осторожнее. — предупредил Сэм. — Трубочный табак гораздо крепче, чем тот, который в сигаретах, и…

Их глаза встретились. Она закашлялась, словно захлебнувшись.

— …ты в последнее время вообще не курила, — закончил он уже без всякой необходимости.

— Ничего себе! — Ее голос стал скрежещущим. — Помнишь тог отрывок из «Тома Сойера»? «Первые трубки… но когда я потерял свой ножик», что-то вроде этого. Теперь я понимаю, что чувствовал Том. Очень крепкий табак.

— Дай мне попробовать, — сказал Сэм и взял у нее трубку.

Он осторожно затянулся. Он был знаком с трубочным табаком и знал, что может сделать с человеком любой табак, если ты некоторое время не курил. Но Барбара была нрава: этот табак был дьявольски крепким. Его следовало бы обрабатывать — для смягчения — минут пятнадцать, может быть, даже двадцать. При курении возникало такое ощущение, словно скребли грубой наждачной бумагой по языку и небу. Слюна заливала рот. Примерно на секунду он почувствовал головокружение, почти потерю сознания — хотя знал, что не следует набирать много дыма в легкие. Он тоже пару раз кашлянул.

— Ух ты!

— Ладно, отдай, — сказала Барбара. Она сделала еще одну, более осмотрительную попытку, затем выдохнула: — Боже! По отношению к обычному табаку это то же самое, что самогон — к настоящему алкоголю.

— Ты слишком молода, чтобы знать о самогоне, — сурово сказал он. В его памяти всплыли воспоминания о некоторых неприятных моментах. Он снова затянулся. Сравнение было не самое неудачное.

Барбара захихикала.

— Один мой любимый дядя в свободное время занимался бутлегерством. У нас была вечеринка по случаю окончания школы — вот с этих пор я и знаю про самогон, между прочим. — Она снова взяла трубку у Сэма. — Мне надо немного времени, чтобы снова к этому привыкнуть.

— Да, пока кисет не опустеет, — согласился он. — Один бог знает, когда этот цветной парень снова появится в городе — если вообще появится.

Они выкурили трубку до конца, затем набили ее снова. Комната наполнилась густым дымом. Глаза Сэма слезились. Он чувствовал легкость и расслабленность, как после сигареты в старые добрые дни. Правда, при этом он ощущал легкое головокружение и привкус сырого мяса во рту, но это пустяки.

— Неплохо, — сказала она отстраненно и разразилась очередным приступом кашля. — Стоящая вещь.

— Я тоже так считаю. — Сэм рассмеялся. — Знаешь, кого мы напоминаем сейчас? — Когда Барбара покачала головой, он ответил на свой вопрос сам: — Мы похожи на пару ящеров, которые засунули языки в банку с имбирем.

— Какой ужас! — воскликнула Барбара. Подумав, она добавила: — Это ужасно, но, пожалуй, ты прав. Нам нравится наркотик — табак я имею в виду.

— Конечно, ты права. Пару раз я пытался бросить, когда играл в мяч, — не нравилось, как это действует на легкие. И не смог. Нервничал и корчился и еще не знаю что. Когда табака не достать, это не так уж плохо: у тебя нет выбора. Но когда табак перед глазами каждый день, нам не утерпеть.

Барбара снова затянулась и сделала гримасу.

— Наверняка имбирь на вкус лучше.

— Да, я тоже так считаю — теперь, — сказал Сэм. — Но если бы я курил постоянно, так бы уже не думал. Ты знаешь, вообще-то вкус кофе тоже довольно мерзкий, иначе мы не улучшали бы его сливками и сахаром. Но я хотел бы выпить кофе, к которому привык, если бы он у нас был.

— Я тоже, — грустно сказала Барбара. Она показала на колыбель. — С его привычкой просыпаться, когда ему это приходит в голову, мне бы пригодилось немного кофе.

— Несомненно, мы с тобой — пара одурманенных наркотиками. По части кофе.

Игер взял у нее трубку и затянулся. Теперь дым уже не казался таким неприятным. Он задумался: стоит ли надеяться, что этот негр снова появится с табаком — или лучше не связываться с ним?

* * *

Партизанский командир, толстый поляк, который назвался Игнацием, с удивлением взирал на Людмилу Горбунову.

— Это вы пилот? — скептически спросил он на правильном немецком языке.

Людмила, не отвечая, смерила его изучающим взглядом. Осмотр внушил ей серьезные опасения. Во-первых, почти единственный способ оставаться жирным в эти дни сводился к эксплуатации обширного большинства тощих, едва ли не до полного их истощения. Во-вторых, его имя звучало очень похоже на «наци», а она начинала нервничать, только услышав это слово. Она ответила также по-немецки:

— Да, я — пилот. А вы командир партизан?