Великий перелом

– Мы не знаем кто или что это. Пока мы можем установить точно только факт их самого деятельного участия в терроре времен Гражданской войны. Они выступали ядром. Главной движущей силой. И… это пугает. Ведь получается, что кто-то пользовался нашими благими намерениями. И ввел в наши ряды этих…

– Этих упырей.

– У них не было клыков. Мы тоже про них подумали, но… во всей этой демонологии и прочей чертовщине мы не сильны. Возможно – это какая-то их разновидность. Черт их знает? Однако тот факт, что в годы Гражданской повылезала масса всяких сатанистов и прочих сект заставляет задуматься. Большинство из просто моральные уроды и психопаты. Но, видимо, не все…

– Вы полагаете?

– Как атеист я не могу этого даже допускать. Однако мистические ответы напрашиваются сами собой. И я очень прошу вас помочь нам в этом разобраться. И главное – решить – что делать дальше. Ведь этих тварей кто-то создал… они же не самозародились в луже. Во всяком случае – это выглядит каким-то абсурдом. И мы с учеными пришли к выводу, что они – плод какого-то ритуала. Мутации или еще какой трансформации. Возможно здесь использовалась какая-то неизвестная нам технология… Даже не знаю. Мы сами в растерянности.

– Этого не стоит стыдиться. В такой ситуации любой бы был в растерянности. – очень серьезно произнес патриарх.

Поговорили немного.

Обсудили взаимодействие.

Решив собрать рабочую группу для расследования и изучения этого феномена. Под конец же Фрунзе коснулся одного очень сколького и неприятного момента.

– Вы ведь понимаете, что это все неспроста? И террор по отношению к священникам. И ограбления церквей. И появление этой нечисти.

– Антихрист?

– Вряд ли. Причем тут он? Я атеист, но я думал над этим вопросом, пытаясь поставить себя на место верующего. И вы знаете – мои выводы не утешительны.

– Совсем?

– Совсем. Дело в том, что церковь разлагается. Мужеложество. Симония. Стяжательство. И многое иное. Церковь к моменту революции находилась в тяжелейшем упадке. Как и в свое время в Византии. А перед этим – в Западной Римской Империи. Перед их крахом. И все это, – сделал он широкий жест рукой, – выглядит просто как наказание. И для священнослужителей, и для простых верующих.

Тишина.

– Напоминаю – я просто попытался поставить себя на место верующего. Так что я вас очень прошу, кроме помощи нам в расследовании, займитесь клиром. Я могу ошибаться. Как и любой другой человек. А если нет? И выводов не будет сделано? Что последует после этих упырей? Чернокнижники станут поднимать гнилых зомби или устроят страшный мор? Кстати, испанка. Был бы я верующий – очень бы задумался. Такие страшные моры просто так не приходят. Не так ли?

– Да, – медленно кивнул патриарх, – в ваших словах что-то есть.

– На этом, я полагаю, мы сегодня расстанемся. Почву для размышления я вам дал. Рядом с вами папка и ручка. Там подписка о неразглашении. Прочтите и подпишите. Ввод каждого посвященного в это дело через мое одобрение или Феликса Эдмундовича. И это – не пустая предосторожности. Не удивлюсь, если тот, кто их сотворил – среди нас. И никто не знает – сколько у него сюрпризов еще припасено. Да и всех этих уродцев мы вряд ли выловили. А просто так их пристрелить, как вы видите, будет непросто. Поэтому болтать лишний раз не стоит.

– Я понимаю, – медленно произнес патриарх, во взгляде которого что-то поменялось.

Он прочел подписку. Подписал. И вышел.

Фрунзе же выдохнул и выпил стакан воды, чтобы смочить пересохшее горло.

Врать было сложно. Тем более врать убедительно.

Петр Полянский был очень упертым человеком с удивительно твердой волей. Про веру Фрунзе сказать ничего не мог, так ее измерителя пока не придумали. Но то, что этот человек был в состоянии осознанно принять мученическую смерть или пытки – говорило о многом.

Беседа была настолько сложной психологически, что он взмок. Вон – на лбу пот выступил и френч на спине потемнел от него. Поверил Петр или нет – вопрос. Но он сделал все, чтобы его впечатлить. И, на первый взгляд, даже на его, искушенный, кино получилось славным.

В дело было вовлечено минимальное количество людей. Только лишь три сотрудника ОГПУ. Самых верных и циничных, каких только Дзержинский сумел найти. Они вели всю операцию от лаборатории, где изготовили требуемые вещества, до выдачи заключенным комплектов одежды. Все остальные работы выполняли осужденные на смертную казнь в несколько этапов. С последующим расстрелом.

Остальные участники шоу использовались в темную.

У химиков же, что вещества синтезировали, изъяли их и всю документацию. После чего загрузили другой работой. Несколько странно. Но ради секретности подобный подход уже проворачивали и раньше пару раз. С другими веществами, совершенно иных свойств. Так что они даже обсуждать это между собой не стали. Тем более после весьма суровой подписки о неразглашении.