Великий перелом

В тоже самое время в Лондоне шла напряженная дискуссия близкого характера. Политическое руководство Антанты пугало нарастающее сотрудничество Веймарской Германии с Союзом. В первую очередь, конечно, Лондон и Париж.

– Эти концессии опасны.

– Слишком опасны.

– Да какие это концессии? Этот румын просто договаривается с немцами о переносе заводов на свою территорию. Чтобы те начали работать, выпуская военную продукцию. Для Германии. А он станет получать дивиденды.

– Так уж и он?

– Понятное что не только он.

– Кстати, а кто за ним стоит?

– Пока не ясно. Там слишком крутой узел противоречий и взаимных интересов. Словно клубок змей, готовых вцепиться в глотку друг другу… с нежной улыбкой и ласковым взглядом.

– Змеи разве так делают?

– О да! Эти еще и не такое делают.

– Мы должны что-то предпринять.

– Объявить войну Союзу или Германии?

– Зачем сразу такие крайности? Союз очень неоднороден. Давайте попробуем надавить на него.

– Почему на Союз?

– А что мы предъявим Германии? Букву договора они выполняют.

– Значит смогут выполнить еще.

– Мы и так перегибаем. Германия бурлит. Чуть пережмешь – и бед не оберешься. Или кто-то из нас хочет новых боев где-нибудь под Верденом?

– У немцев нет ни солдат, ни оружия.

– У них масса старых солдат, жаждущих реванша. А оружие им охотно поставят янки. Или даже эти безумные советы. У нас же люди еще не отошли от прошлой войны. Так что, по существу, мы в этой ситуации можем давить только на Союз, требуя от немцев только соблюдения пунктов договора. Не более. Да и то, не сильно строго. Иначе сами подтолкнем их к союзу с Союзом, как бы смешно это не звучало.

– Это так смешно, что прямо обхохочешься…

– До смертельных колик.

– Вот-вот…

Пока заговорщики мечтали о том, как поедут повышать строевую подготовку медведей в Якутии, а англичане с французами задумывали очередную гадость, Михаил Васильевич Фрунзе был вынужден изнывать на очередном рабочем совещании. Унылом, но очередной и крайне важном…

Старые эсминцы типа «Новик» требовалось переделать в сторожевые корабли. Широкого профиля.

Кроме новой силовой установке, над которой уже трудился большой творческий коллектив, план подразумевал установку на них четырех линейно-возвышенных башен с размещением в каждой по одной 130-мм пушке. С более-менее приличной механизацией. Причем чуть доведенных пушек. Баллистика – бог с ней. Он больше налегал на живучесть и скорострельность. Поэтому орудия сейчас переделывали под унитарное заряжание и клиновой полуавтомат. А в будущем, на втором этапе модернизации, планировали сделать эти орудия универсальным.

Также собирались поставить нормальные, удобные салазки для сброса глубинных бомб. А все остальное пространство утыкать какими-нибудь легкими зенитными средствами. Сначала 13-мм тяжелыми пулеметами и 20-мм автоматическими пушками. А потом, когда откроется такая возможность – «дуэтом» из 20-ти и 40-мм автоматов. Причем поставить их столько – сколько получиться впихнуть. Чтобы самолетам противникам было страшно даже наблюдать силуэт этих корабликов, не то, что соваться к ним поближе.

Интересно?

Ну, неплохо.

Но для реализации всей этой красоты требовались средства наведения и управления. В том числе и какой-нибудь сонар. Чтобы надежно находить подводные лодки.

Сам Фрунзе об устройстве таких агрегатов имел очень отдаленное представление. Только общий принцип. И то, что там зачем-то были нужны пьеза-кристаллы. Вот и собирал регулярно мозговые штурмы. Но дело шло медленно. Не из-за нехватки идей. С этим «добром» был полный порядок. На любой вкус и разной степени упоротости. Нет. Беда была в опытах. Ведь идеи требовалось проверять. А это время…

Параллельно шла еще одна опытная работа. Вот ее как раз сегодня и обсуждали.

На сторожевики, по мнению Фрунзе, требовались приборы ночного виденья. Не всегда ведь сонар может помочь. Вот он и задумался о таком средстве.

Конструкцию устройства он видел такую.

Прожектор, светящий в инфракрасном диапазоне, не видимом человеческому взгляду. Рядом с ней – электронная камера, чувствительная в этом диапазоне[18]. А получаемые бы сигналы передавались на дисплей для визуализации.

С камерой мало-мало дела наладились, так как каких-то там все было все более-менее понятно. Особенно если не зевать и отслеживать публикации в научных журналах разных держав. А этим при наркомате уже занималось целое ведомство. По сути – конструкцию камеру «слизали» и уже просто обкатывали в лабораторных условиях.

А вот с дисплеем наблюдалась беда.

Конечно, уже имелась технология механического телевидения. Но она плохо подходила для состыковки с электронной камерой. И первые опыты показали довольно сильные помехи. Из-за чего «картинка» становилась весьма нечеткой. А там она и без того не блистала качеством.