Великий пир

– Хватит! – Диана оттянула Леонида, но он продолжал яростно рваться ко мне. – Ты убьешь его!

– Я этого и хочу! – крикнул Леонид, вырвавшись из захвата. – Бежать он вздумал!

– Он нам нужен живой, – Диана покачала головой. – Ты идиот, – это она мне. – Ты в курсе, что там три километра высоты и сплошные скалы? Ты бы разбился.

Я промолчал. Обидно было, больно было, но с Дианой я согласился. Так безрассудно рискнуть жизнью, даже толком не разработав план побега, прыгнув в первую попавшуюся щель. Единственное, чего бы я таким образом добился, так это смерти или серьезных травм, несовместимых с жизнью.

– Да, ты прав, – обратилась Диана к Леониду, нахмурившись. – Бросим его к остальным. Пусть проходит испытание. Нечего с ним церемониться.

Стало страшно.

Почему Диана изначально пыталась оградить меня от испытания? Почему-то пыталась, а значит, ничего хорошего там не было.

Меня привели к толстой железной двери, за которой в пору было держать Халка – он бы ее точно не пробил. Два стража безразлично скользнули по мне взглядами, один из них принялся открывать ключом тяжело щелкавшие замки. В коридоре пахло гнилью, экскрементами, и мочой. Вместе они синтезировали такой запах, что глаза выедало и хотелось повеситься.

– Удачи, – искренне пожелал стражник, открыв дверь.

Меня втолкнули в подземную гладиаторскую арену, заполненную людьми. На островке света, бившего из решетчатого люка на потолке, сидела группа громил, окружившая щуплого, татуированного мужчину. Дверь хлопнула за спиной, щелкнули замки, на меня обратилось несколько десятков замученных взглядов. Местные напоминали бомжей. В грязных волосах едва не заводились вши, на телах желтели гематомы и кровоподтеки. Некоторые, прикрывая руками гниющие зловонные раны, тяжело дышали и обливались потом, погибая от заражения крови. Смрад стоял кошмарный.

Плохо. Значит, предстояло находиться в изоляции.

В группы никто не сбивался, лишь те, кто находился в свету, в центре. Я шагнул в их сторону, но меня вдруг схватил за штанину прыщавый длинноволосый парень, сказав:

– Не вздумай.

– Отвали, – я грубо стукнул его по руке, и подошел к громилам. – К вам можно?

Громил было трое. Они смотрели на меня безразличными взглядами, на их лица падали жуткие тени.

– Толян, можно ему к нам? – громила обратился к щуплому.

– Нет, Боря. На кой нам этот фраер? – презрительно скривился Толян, смерив меня взглядом. – Он терпело. Сам посмотри, на лице все написано. Покажи ему лучше, кто главный.

Колени испуганно подкосились. Громилы закатили рукава, и, – я даже не успел встать в стойку, – Боря снес меня с ног тяжелым джебом, нос хрустнул, перед глазами посыпались искры. Громилы жестко пинали меня до тех пор, пока я не начал терять сознание. Окружающие к расправе относились безразлично, оставаясь наблюдателями и даже не пытаясь за меня заступиться.

Когда перед глазами все поплыло, верзилы, наконец, остановились.

– Толян, будешь? – спросил Боря у лидера. – Он готовый.

– Не, – отмахнулся Толян. – Не сейчас.

Под ложечкой засосало. Это его «будешь» мне очень не понравилось. Я едва нашел в себе силы отползти в другой конец арены, и там беспомощно растянуться по полу. Тело стало сплошным очагом боли, отчаяние и страх, опутавшие душу, заставляли слезы наворачиваться на глаза, а в голове были только одни мысли – мысли о доме, о Земле. О гостеприимной, хорошей Земле, где есть законы, где тебя не пытают, где тебя вряд ли изобьют и поместят в адскую навозную яму с кучей отмороженных ублюдков. Мне безумно, безумно хотелось домой, и я был готов на все ради того, чтобы там оказаться. За что судьба так со мной обошлась? За что я связался с этим Женей, за что меня забросило в пустыню, за что я теперь был в этом аду? Да, я вел себя не лучшим образом, да, я пил, да, я гулял, да, я иногда злоупотреблял социальным положением, но вреда от этого никому не было. Я не сделал ничего такого, чтобы разгневать Бога, и заставить его бросить меня сюда.

В отчаянии я стал читать «Отче наш», и незаметно провалился в сон.

Распахнув веки, я уставился в люк на потолке. В глаза будто песка насыпали, голова нестерпимо болела, и голод усилился многократно. Я чувствовал запах ацетона, исходящий изо рта, почти физически ощущал, как желудок переваривал сам себя, как организм тянул ресурсы из мышц.

– Это ведро мое! – публично заявил долговязый мужик с синяком под глазом. Я назвал его Синяк.

– А хреном тебе по губе не поводить?! – возмутились из толпы. – Распорядился!

Пока зародившийся конфликт усугублялся словесной перепалкой, я задумался, какое такое ведро могло стать причиной драки? Синяк сцепился в борьбе с низкорослым бородатым мужиком, они рычали и пытались повалить друг друга на пол. Мне захотелось разрядить конфликт, я открыл рот, чтобы сделать это вопросом, но страх остановил меня. Ну к черту, решил я, сдавшись. Еще сам получу, потом совсем оставшись без сил.