Великий поход

Леопард нагнул голову. Дадхъянч видел, как налились упругой силой его плотные мышцы. Зверя и человека разделял только прыжок, способный стать роковым для обоих. Однако леопард, должно быть, так не думал.

Внезапным усилием Дадхъянч заставил себя перекатиться по камню, и в следующий момент лапы зверя ударили по шаткому отвесу над скалой. Скрипнули бесполезные когти. Камень снесло вниз.

Юноша висел на стене вытянувшись и раскачиваясь в воздухе. Висел на одной руке. Она просто застряла в трещине. Дадхъянч ещё не пришёл в себя, но рука его уже онемела, оставляя юноше всё меньше шансов на спасение. «Я вторгся во владение данава! – пронеслось в голове Дадхъянча. – Сейчас он налетит на меня сзади. Сейчас его когти разорвут мне спину…»

Юноша зажмурился, сжимая сердце в комок, но ничего не произошло. Брахман посмотрел вниз. Там, на залитом кровью камне, запрокинув голову, лежал мёртвый леопард. Юноша вздохнул и попытался зацепиться за каменный выступ свободной рукой. Эта попытка не принесла успеха. Дадхъянч упёрся ногами в стену и приподнял своё тело. Его хваткие пальцы сдавили камень. Теперь застрявшая рука только мешала. «Сатья!» – прокричал скалолаз и ринулся вверх. Его лоб оросила высыпь горячего пота.

***

В хижине было тихо. Дадхъянч, перепрыгивая с камня на камень, спустился к жилью, тронул сухую циновку над входом и заглянул внутрь.

– Гаури! – позвал юноша. Ему никто не ответил. Юноша опасливо перешагнул через порог. Теперь ему везде представлялись затаённые демоны.

– Гаури, ты здесь?

Девушка лежала в той же позе, в какой её вчера оставили жрецы. Раскрытые глаза Гаури неподвижно взирали в потолок камышовой крыши. Дадхъянч присел рядом и робко заговорил:

– Я нёс тебе еду, но в горах на меня напал данав и … – юноша вздохнул, – в общем, узелок я потерял. А может быть, ты хочешь пить, так я принесу?

Гаури не отвечала. Юноша осторожно приблизился к её лицу. Тронул пальцами неподвижную, окаменевшую щёку. Девушка была мертва. Так ему показалось.

Дадхъянч отринул, словно обожжённый этим прикосновением. Он смотрел на Гаури и отказывался верить своим глазам. Девушка была мертва! Сердце молодого брахмана клокотало. Будто несущиеся с гор струи мятежного водяного потока. Возможно, её убил данав, пробравшись ночью в хижину. Он сожрал её душу. Её тман. Но почему он не разорвал её тело? Юноша снова взял руку Гаури. Осторожно, словно боясь причинить ей какой-то вред. Рука Гаури согревалась жизнью. В этом не могло быть сомнения.

– О, Агни! – прошептали сухие губы брахмана. – Ты, живущий в двух мирах. Так говорят мудрецы. Риши. Один твой мир – ясный свет, другой – тепло. О, Агни, живущий в каждом! Своим ясным светом и теплом жизни…

Юноша сжал Гаури руку. Она теплилась кровью. И кожа девушки была светлой. Значит, тман не покинул её тело. Агни остался в ней тманом. Жизненным духом. Дадхъянч снова приник к неподвижному лицу лежащей. Он хотел вдохнуть в её застывшие губы тепло своего тмана, но вдруг подумал, что будет лучше принести ей воды. Просто воды из ручья. Ведь она уже сутки не получала влаги. А без влаги тман умирает.

Юноша выскочил из хижины и бросился к ручью. Риши говорят, что Агни дышит в воду. Дадхъянч долго не мог этого понять, принимая воду за убийцу Агни. Ведь вода гасит огонь. Значит – убийца. Но риши говорят, что Агни живёт везде. Только он разный. Ещё риши говорят, что скоро человек получит из земли магический камень, в котором сидит враждебный Агни. Тогда начнётся другое время… Молодой брахман принёс Гаури полные пригоршни холодной лучистой воды. Он ополоскал ей лицо, поднял ей голову и вторгся сырой ладошкой в неподвижные губы девушки. Должно быть, Гаури не томила жажда. Её удивительный сон, похожий на смерть, скрывал от юной вайшьи инстинкты живого человеческого тела.

Дадхъянч без устали ходил к ручью, носил воду и полные её пригоршни вливал в рот девушки. Это продолжалось до тех пор, пока кожа спящей не покрылась испариной. «Она жива!» – уверенно сказал себе брахман. Юноша вытер руки и, довольный собой, привалился к сухой, но ещё крепкой стене хижины. Только теперь он заметил, что над великим арийским миром, над бескрайней Арватой, давно стояла ночь. Слепая, дымная. Без просветей и звёздных огоньков. Брахман попытался отыскать на небе луну, чтобы увериться во времени, но взгляд его так и вернулся ни с чем. Было не холодно, но знобко. Должно быть, от сырых скал. Юноша снова заглянул в хижину, сгрёб утоптанное ещё кем-то в давности сено и укрыл им тельце Гаури.

***

Известие о болезни юной затворницы горной хижины пришлось Свами по душе.

– Этот сон принимают за смерть, – сказал он задумчиво. – Зелье, которое мы ей дали, может принести такой сон. А мы влили в девчонку половину коровьей меры.

– Мы дали? – гневно спросил юноша.

Хотар не оценил порыва его души. Дадхъянч успокоился и спросил снова:

– Она выживет?

– Это известно только богам. Оставим им решать.

– Может быть, помочь им с решением этого вопроса? – задерзил молодой буян, метнув в хотара такой взгляд, что Свами подавился ответным словом.