Великий поход хомяка и жабы. Часть 1 (СИ)

То что произошло между Василисой и Туллиндэ в Холме, не прошло для них бесследно — неправильно созданная связь между питомицей и так и не ставшей хозяйкой некроманткой осталась и сохранилась даже после того, как ''воскрес''Дримм и обеим пришлось приспосабливаться к последствиям. Самым мучительным для Василисы была постоянная тяга к Туллиндэ, и нет, она не желала затащить ее в постель, хотя желала, но это было далеко не главным — она искренне радовалась за нашедшую свое счастье эльфийку, да и у нее самой с этим самым был полный порядок: Хугин и Галивартан (по старой памяти, иногда) вполне удовлетворяли все ее потребности в плотской любви (если что, имелась и пара новых кандидатов), но с Туллиндэ все было по-другому: Василиса хотела слышать ее голос, смех, ощущать ее запах, видеть ее, помочь ей во всем в чем только она захочет, просто знать, что она рядом и не злиться на нее. Всего этого Василисе страшно не хватало, и она страдала, скрывая чувства ото всех, даже от отца (какое-то время). Что-то похожее испытывала и Туллиндэ, но в силу того, что она все же была игроком (пусть и мертвым в реале), ей было легче, и она старалась как можно меньше общаться с питомицей, видимо надеясь таким образом порвать их связь, но лишь усиливала страдания Василисы, неспособной даже рассердиться или обидеться на жестокосердную эльфийку.

Было и кое-что еще: они обе чувствовали друг друга, не как пет и хозяин, вернее не совсем так, а несколько по другому, как бы на иной волне, особенно сильно когда Василиса или Туллиндэ занимались сексом со своими парнями. Впрочем эльфийка вскоре научилась ставить блок, но когда они совпадали в момент постельных утех, то никакой блок не мог устоять — их разумы вновь словно бы сливались, и Василиса присутствовала в теле Туллиндэ и ощущала все, что ощущала эльфийка, и наоборот. Встречались они и во снах, и то что бывало там, в этом неконтролируемом разумом пространстве грез, заставляло Туллиндэ краснеть по утрам и еще больше избегать питомицу наяву. Василиса же наоборот очень дорожила такими моментами — она могла пусть даже и так быть рядом с той, кого любила не меньше отца, а вот эльфийка злилась, хотя Василиса ТОЧНО знала: Туллиндэ нравилось получаемое и в том, и в другом случае удовольствие.

Какое-то время все так и было: они не общались и даже не говорили, но в то же время иногда их разумы сливались, и они делили удовольствие от своих мужчин, а во время общих снов и друг от друга.

Делили они не только удовольствие — каждый раз после такого сна Туллиндэ просыпалась полной сил и энергии, хотя параметры маны и жизни никак этого не отражали, но эльфийка словно получала заряд бодрости и удачи — все что она делала в этот день удавалось, в том числе и то к чему она даже не знала как подступиться в другие дни. Стала сильнее и ее пугающая многих аура Смерти, да сильней, но и как бы качественней — теперь Туллиндэ могла ей управлять и выключать, если та не нужна. Еще, ее раны стали зарастать быстрей, хотя у нее не было возможности по настоящему это проверить, а параметр жизнь словно потяжелел и поколебать его стало сложнее — вот что для нее делала эта связь.

Разумеется долго так продолжаться не могло, и однажды случилось то, что просто не могло не случиться — их застал Дримм, по какой-то надобности вызвавший Дочку посреди ночи и обнаруживший в голове свой питомицы Туллиндэ или наоборот свою питомицу в голове эльфийки. Фейри в красках увидел, чем они занимаются и в тоже время то, что каждая из них лежит в СВОЕЙ постели в объятьях СВОЕГО парня и мирно спит.

Сказать что Дримм был поражен, значит ничего не сказать — он конечно уже привык к многочисленным выкрутасам своей необычной питомицы и даже можно сказать излишне ей потакал, разрешая и прощая практически все, но такое! Дримм немедленно вызвал Дочку к себе и приказал ВСЕ рассказать, выслушав попытался разозлиться на готовую принять любое наказание питомицу и… не смог, но был близок к этому как никогда. Тогда же примчалась Тулилиндэ, примчалась защищать Василису и повиниться перед фейри, что сразу не рассказала ему все, и мало того, используя обретенную связь и отношение к ней питомицы, заставила и ее молчать. Неловкая ситуация закончилась долгим, тяжелым и неприятным разговором этих троих (самым неприятным в недолгой жизни Василисы), но после него все стороны почувствовали облегчение, а Туллиндэ перестала так жестко игнорировать Василису, хотя и продолжала держать ее на расстоянии, ну насколько могла, учитывая имевшуюся ментальную связь. Василиса тоже не торопилась и шаг за шагом завоевывала доверие эльфийки, бескорыстно и открыто предлагая ей свою любовь и дружбу и не без оснований надеясь со временем на ответные шаги. Ну а сам Дримм не знал как к этому относиться, а потому не стал дергаться и принимать поспешных решений, просто ждал и смотрел, что будет дальше и куда это все их приведет.

Случившаяся вскоре битва прошла на периферии сознания занятой личными переживаниями Василисы, но по ее мнению — зря отец и другие члены клана наслушались разных болтунов.