Великий полдень

— Ну да, — кивнул Александр, — в этом все и дело…

Он вызвал на экран сводку последних новостей. В ней сообщалось, что на ближайшем заседании России в качестве почетного председателя будет распоряжаться наш народный кандидат Федя Голенищев, а само заседание пройдет не где-нибудь, а именно в главном зале Шатрового Дворца, и уже ведется соответствующая подготовка.

— Интересно… — прошептал я.

Гигантский мегаполис, каким являлась Москва, представлял собой сложный, монолитный ансамбль объектов, каждый из которых, и сам по себе мог считаться законченным и самодостаточным произведением архитектуры — будь то небоскребы Концерна, здание центрального терминала или хотя бы скромная домовая церковь на Ключах. Беспримерное по своему размаху строительство велось, естественно, в несколько этапов. Даже в тот период, когда меня практически оттерли от непосредственного руководства ходом работ, а мое место заняла сводная бригада прорабов, я еще какое-то время появлялся на объектах и продолжал наблюдать, как мои идеи воплощаются в жизнь. Всякий раз я с удовлетворением отмечал, что, несмотря на постороннее вмешательство, основные принципы, заложенные мной в генеральный проект, оказывались сильнее любых частных проявлений самодеятельности и головотяпства исполнителей, самодурства начальников и хозяев. Не только мегаполис в целом, но и каждый объект, каждое здание, мост, парк или самая маленькая площадь чудесным образом приобретали в точности тот уникальный облик, который был заложен в первоначальном проекте. Разрабатывая свою концепцию еще на стадии общих эскизов, я смог добиться такого архитектурного и инженерного решения, что вплоть до последнего бетонного блока или простого кирпича — все элементы можно было скомпоновать, подогнать друг к другу и выстроить по одному единственному принципу.

Когда стены были возведены, кровля смонтирована, коммуникации проложены, наступал черед отделочных работ и внутреннего и внешнего дизайна — с учетом функционального назначения того или иного объекта и пожеланий заказчика и владельца. То, что называется «доводкой». Увы, на этой последней стадии, как правило, происходило то, что являлось каплей дегтя в бочке меда… Появляясь на объекте, я раз за разом испытывал не то чтобы горькое разочарование, но что-то вроде вялой, но оттого не менее муторной досады. Все мне здесь казалось неадекватным, уродливым, нарочитым или попросту безвкусным. Возможно, это во мне взгоняли желчь чисто авторские амбиции. Впрочем, проходило какое-то время, глаз привыкал к тому, что было наваяно и наклепано «поверх» моей архитектуры, и моя досада сменялась добродушной иронией. Как бы там ни было, что касается дизайна и интерьеров, то в соответствующих разделах проекта я ведь не давал подробных описаний, — только самые общие идеи и рекомендации. Я был вынужден подчиняться произволу будущих хозяев.

Все объекты Москвы были одинаково любимы и дороги мне, но к Шатровому Дворцу у меня было особое отношение. Здание располагалось в самом сердце мегаполиса и было своего рода энергетическим центром, образно говоря, генератором, который сообщал особую организующую и фундаментальную энергию всему архитектурному организму, — а, может быть, даже всему окружающему пространству.

С самого начала я знал, что в таком грандиозном сооружении, каким я предполагал увидеть свое творение, непременно должно быть здание исключительное по своему функциональному назначению. Так древний жрец, проектируя пирамиду, стремился к тому, чтобы она превратилась в своеобразную линзу, способную собрать в пучок энергию целой вселенной. В огромном мегаполисе с населением более миллиона человек должно быть такое культовое место, где могли бы сходиться самые влиятельные люди и где происходили бы наиболее ответственные, определяющие весь уклад внутренней жизни мероприятия (съезды, собрания, совещания и тому подобное). Отсюда вытекали и особые требования к такому сооружению, к его архитектуре и оформлению. По сравнению с этой фундаментальной задачей даже проектирование офиса для Папы было для меня легким этюдом.

В первых вариантах проекта мне казалось, что таким энергетическим центром должен быть внушительный русский храм. Затем я представил, как все мы будем чувствовать себя в подобной громадине, уж не говоря о том, каково там будет ежедневно служить нашему о. Алексею. В общем, я решил, что гораздо уместнее спроектировать по одному небольшому храму в каждом из восьми Лучей, а также вместительную домовую церковь в Центральном секторе. Еще немного погодя, когда проект находился в стадии предварительных консультаций с отцами города, главным образом, с Папой, было решено, что мегаполис — не монастырь и не второй Кремль, а деловая и финансовая цитадель и вполне достаточно одной домовой церкви — уютной и благостной.