Великий понедельник. Роман-искушение

Фаддей замолчал. Слушатели его тоже молчали, находясь под впечатлением от рассказа. Даже книжник молчал и лишь медленно качал головой, то ли удивляясь, то ли осуждая.

Первым нарушил молчание Биннуй:

– А Каин, разумеется, попал в ад?

– Ты правильно сказал: «разумеется», – ответил Фаддей. – Но не Каин, а дух его, потому что даже у злого человека дух бессмертен. И когда достали весы, разумеется, зло пересилило. И Митра, то есть Михаил, изрек: «Мы рассмотрели, и взвесили, и рассудили, и пусть этот дух получит то, что он заслужил». И тут выскочила из Каина его вера – отвратительная зловонная старая ведьма, которая схватила его и потащила на мост-радугу. А мост обратился красным концом вверх и стал узким, острым и обжигающим, как клинок, на огне раскаленный. И едва дух Каина вступил на него, как тотчас завопил и полетел в пропасть ада – жилище дурного помысла. А ведьма ринулась за ним, чтобы терзать и мучить его во мраке до Последнего Суда и Эры Разделения.

Но истинно говорю вам, – прибавил Фаддей, поднял вверх палец с длинным ногтем и в упор посмотрел на книжника, – Каин умер не сразу. Как свидетельствует Моисей, Господь проклял его от земли и сделал ему знамение – печать каинову. И изгнал его в землю Нод, где Каин построил город, который одни называют Содомом, другие – Гоморрой, а некоторые – Иерихоном. И в городе этом он родил Еноха. А от Еноха пошли люди со злыми мыслями, лицемерными словами и дурными делами. И стали они строить другие города. И чем больше город, тем больше в нем лжи и скверны каиновой. Потому что человек был помещен Богом в сад, на лоно благодатной природы…

– Погоди, – прервал его книжник. – Насколько я понял, ты говоришь, что каждый город… Значит, ты утверждаешь, что священный Иерусалим… – Он не договорил, но выпучил глаза, как бы в гневе и ужасе.

– Ты правильно понял, книжник, – спокойно отвечал Фаддей. – Каждый город, как учит Спаситель и как разъясняет его слова апостол Филипп, каждый город уродует красоту, заслоняет свет, отнимает любовь и лжет на Истину. И Рим – самый страшный из этих городов. А Иерусалим – из городов самый больной и несчастный. Ибо в нем смешение добра и зла, красоты и уродства, высшей правды и нижайшего лицемерия достигло уже своего предела!

Книжник не успел ему возразить. Потому что в следующее мгновение из-за пальмы выбежал Филипп, который не то закричал, не то прошипел:

– Хватит, Фаддей! Прекрати! Оставь Филиппа в покое!

Глава восьмая Князь мира сего

Первый час третьей стражи