Великий пост. Произведения русских писателей

День склонялся к вечеру, и потому спешили с погребением: благообразный Иосиф и Никодим обвили Тело Иисусово пеленами с благовониями, положили Его в новом гробе и привалили большой камень к дверям гроба. При перенесении и погребении Пречистого Тела Господа плакала Пресвятая Матерь, и плач Ее изображается Святой Церковью в трогательных песнопениях: «Увы мне, что вижду! Камо идеши ныне, Сыне Мой, а Мене оставлявши? Срыдайте Ми и сплачитеся горце, се бо Свет Мой сладкий и Учитель ваш гробу предается. Душевную Мою язву ныне исцели, Чадо Мое; воскресни и утоли Мою болезнь и печаль; можеши бо, Владыко, елико хощеши, и творити, аще и погреблся еси волею».

Старейшины иудейские не удовлетворились, предав позорной смерти ненавистного им Иисуса Христа, и не успокоились их тревоги за свою безопасность, и потому для большего удостоверения они запечатали гроб печатию синедриона и вытребовали у Пилата стражу для охранения Его безопасности. Но что значат злобные ухищрения? Печать растаяла от правды Божией, и плоть Праведника не увидела тления! Спаситель преславно воскрес из гроба.

Да молчит всякая плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом!..

1897

Владимир Воропаев (р. 1950)

Жизнь и сочинения Николая Гоголя (Отрывок)

Последние дни

Предсмертная болезнь, сожжение рукописей и кончина Гоголя доныне являются предметом размышлений для биографов. События эти произошли с такой быстротой, что для многих сов ременников стали полной неожиданностью. Гоголь жил в доме графа Александра Петровича Толстого на всем обеспечении, ни в чем не нуждаясь. Он занимал переднюю часть нижнего этажа: две комнаты окнами на улицу (покои графа располагались наверху). Поэт и переводчик Николай Берг вспоминал: «Здесь за Гоголем ухаживали как за ребенком, предоставив ему полную свободу во всем. Он не заботился ровно ни о чем. Обед, завтрак, чай, ужин подавались там, где он прикажет. Белье его мылось и укладывалось в комоды невидимыми духами, если только не надевалось на него тоже невидимыми духами. Кроме многочисленной прислуги дома служил ему, в его комнатах, собственный его человек, из Малороссии, именем Семен, парень очень молодой, смирный и чрезвычайно преданный своему барину. Тишина во флигеле была необыкновенная» [22] .

В начале 1852 года Гоголь еще готовит к печати собрание своих сочинений. Намеков на болезнь в это время не было. За девять дней до Масленицы, то есть 25 января, Гоголя посетил Осип Максимович Бодянский. Он застал его за столом, на котором были разложены бумаги и корректурные листы. Гоголь пригласил Бодянского на воскресенье (27 января) к Ольге Федоровне Кошелевой (жившей неподалеку, на Поварской) слушать малороссийские песни. Однако встреча не состоялась.

26 января умерла после непродолжительной болезни Екатерина Михайловна Хомякова, тридцати пяти лет от роду, оставив семерых детей, человек Гоголю близкий и дорогой. Она была женой Алексея Степановича Хомякова и сестрой одного из ближайших друзей Гоголя, Николая Языкова. Смерть эта так тяжело отозвалась в душе Гоголя, что он не нашел в себе сил пойти на похороны. После первой панихиды он сказал Хомякову: «Все для меня кончено» [23] . С этих пор мысль о смерти овладевает Гоголем. Он почти ежедневно бывает в церкви.

30 января Гоголь в своем приходе заказывает панихиду по Екатерине Михайловне. Дом графа Толстого относился к приходу церкви Преподобного Симеона Столпника, что на Поварской. После панихиды он заходит к сестрам Аксаковым, жившим в ту зиму на Арбате, в Николо-Пес ковском переулке, говорит, что ему стало легче. «Но страшна минута смерти», – добавляет он. «Почему же страшна? – возразил кто-то из Аксаковых. – Только бы быть уверену в милости Божией к страждущему человеку, и тогда отрадно думать о смерти». – «Ну, об этом надобно спросить тех, кто перешел через эту минуту» [24] , – ответил он.

1 февраля, в пятницу, Гоголь – у обедни в своей приходской церкви (Родительская суббота мясопустной недели в том году приходилась на 2 февраля – праздник Сретения Господня, поэтому поминовение усопших было перенесено на пятницу). После обедни он снова заходит к Аксаковым, хвалит свой приход и священника (отца Алексия Соколова, впоследствии протопресвитера храма Христа Спасителя). «Видно было, что он находился под впечатлением этой службы, – вспоминала Вера Сергеевна Аксакова, – мысли его были все обращены к тому миру».

Разговор зашел о Хомякове. Вера Сергеевна заметила, что Алексей Степанович напрасно выезжает, потому что многие скажут, что он не любил своей жены. Гоголь возразил: «Нет, не потому, а потому, что эти дни он должен был бы употребить на другое; это говорю не я, а люди опытные. Он должен был бы читать теперь Псалтирь, это было бы утешением для него и для души жены его. Чтение Псалтири имеет значение, когда читают его близкие, это не то, что раздавать читать его другим» [25] .