Великий пост

Между тем, сия пагубная привычка так укоренилась во всех нас, так сроднилась с нами от младенчества, вошла в нравы, в самую природу нашу, что говорить против нее значит почти явно терять слова и время. Ибо, вот, мы теперь рассуждаем о сем, скорбим и сетуем; вы сами не можете не признать справедливости наших слов и нашей скорби. Но найдется ли, хотя один из нас, кто бы принял сии слова к сердцу и решился поступить сообразно намерению Церкви, презреть обычай мира и провести наступающую седмицу не в угождении чреву и в увеселениях мирских, а в приготовлении себя к святому посту и покаянию? Ах, печальный опыт едва не отнимает у нас всей надежды на сие; и если мы говорим теперь, то не столько по чаянию плода от нашей беседы, сколько для исполнения своего долга. Ибо обязанность пастырей говорить и возвещать истину даже и тогда, когда бы и никто не хотел слушать ее.

Если бы, впрочем, нашелся теперь, хотя один, который бы, вняв нашему слову, или паче указанию Святой Церкви, решился провести наступающую Неделю в воздержании, молитве и целомудрии; то мы возблагодарим и за сие Господа; ибо и одна душа — приобретение великое; и за одну душу Спаситель излил Кровь Свою, так же, как за всех. Мы уверены, что такой человек найдет более душевного услаждения в своей чистоте и воздержании, нежели сколько прочие находят в шумных забавах мирских и в плотоугодии, которое редко не доводит предающегося ему до омрачения чувств и недугов телесных.

Что же сделают все прочие? Они сделают то же, что делали прежде, в прошедших годах: окружат себя всякого рода снедями; измыслят новые роды забав и утех, постараются, подобно древним сластолюбцам, везде оставить "знамение веселия" (Прем. 2; 9) своего. Мне кажется, что уже дают слышать себя безумные игры и смех празднующих, уже видятся "человеки яко древие ходящя" (Мк. 8; 24), уже стонут распутия и стогны от бесчиния и наглостей, уже вместе с людьми ликуют невидимо духи злобы, нечистоты и лукавства; что сама смерть уже готовится невольно поглощать жертвы, падающие сами собою во уста ее от своего невоздержания.

Если вас, братие мои, сколько-нибудь трогают подобные мысли и выражения; если вам, как христианам, дорога честь Святой Церкви и собственное спасение душ ваших; если Страшный Суд Божий, ныне представляемый пред очи наши, не есть для вас яко вещь чуждая и вас не касающаяся, то дадим обет теперь же провести наступающую седмицу без тех безрассудств и невоздержаний, с коими она обыкла соединяться у нас, провести ее как уже начало и преддверие Святого поста, а не как верх угождения плоти и страстям нашим. Аминь.

Слово в неделю сыропустную

"И сие ведяще время, яко час уже нам от сна востати. Ныне бо ближайшее нам спасение, нежели егда веровахом. Нощь (убо) прейде, а день приближися: отложим убо дела темная, и облечемся во оружие света".

(Рим. 13; 11–12)

Сими поучительными словами апостола Павла Святая Церковь напутствует нас, братие мои, на поприще Святого и Великого поста. Между прочими побуждениями к покаянию во грехах наших, она указует и на большую удобность к тому для нас в продолжение наступающих святых дней. В самом деле, хотя спасение наше никогда не далеко от нас, но с наступлением Святой Четыредесятницы дело спасения до того приближается к каждому, что, можно сказать, невольно и неотступно требует себе места в душе и сердце. Подлинно, время Великого поста во всех отношениях должно сравнивать с прекрасным днем для веры и благочестия; равно как седмицу, ныне оканчивающуюся, со всех сторон нельзя не уподобить темной, бурной и хладной ночи. Каких дел тьмы не совершается повсюду в продолжение этой седмицы! Сколько душ, волей и неволей, низвергается в пропасть греховную! Сколько людей, коим всю жизнь надобно бывает оплакивать несколько минут нынешнего безумного веселья! Из самых осторожных и бдительных над собою и своими деяниями, не многие могут похвалиться тем, что в течение прошедших дней, они не потерпели никакого ущерба в чистоте сердечной и спокойствии своей совести.

Но, благодарение Господу, "нощь убо прейде, а день приближися"! Нынешний вечер положит конец соблазнам и опасностям душевным: заутра мы проснемся уже в другой стихии и как бы в другом мире. С одним появлением святого поста, все примет новый, лучший вид: и люди, и вещи, и одушевленное и самое бездушное. Как после потопа Ноева, хляби зла заключатся сами собою и явится суша. Есть уже, к чему пристать влаявшимся в море житейских сует и соблазнов! Есть уже, на чем утвердиться самым расслабленным от плотоугодия стопам и коленам! Ибо Церковь не может уступить миру в усердии. Если он, злохитрый, употреблял все средства сводить нас с ума, брать в плен страстей без сражения, то