Великий путь из варяг в греки

Здесь мы видим, жители Готланда действительно едут в Грецию через Русь. Правда, по Двине, а не по Волхову. Но когда это происходит? Очевидно же, что перед нами легендарное описание переселения готов в начале нашей эры, а не в конце первого тысячелетия. Кстати, по оценкам специалистов, укрепление на Торсборге (современный Торсбурген, известковая гора в приходе Креклингбу, недалеко от восточного побережья Готланда), наиболее значительное в Швеции древнее укрепление, судя по останкам, построено было около 400 года н. э. До VIII–IX веков ох как далеко!

При всем этом нельзя забывать, что саги были записаны не раньше начала XII века. То есть тогда, когда легендарный путь «из варяг в греки» функционировать, по общепринятой версии, перестал. И, добавим, тогда, когда писались вроде бы первые русские летописи. Как мы помним, автор ПВЛ реальной картины пути себе не представлял. Почему его скандинавские «визави» должны были это знать лучше?

д. Куда путешествовал Ингвар?

Да они и не представляли. Характерной для доказательства этого является сага об Ингваре Путешественнике. Кстати, вроде бы сыне того самого Эймунда. По крайней мере автор саги в прологе пишет, что «несколько зим спустя посватался к Ингигерд тот конунг, который звался Ярицлейв и правил Гард[арики]. Она была ему отдана, и уехала она с ним на восток. Когда Эймунд узнал эту новость, то отправляется туда, на восток, и конунг Ярицлейв принимает его хорошо, а также Ингигерд и ее люди, так как в то время большое немирье было в Гардарики из-за того, что Бурицлейв, брат конунга Ярицлейва, напал на государство. Эймунд провел с ним 5 битв, но в последней был Бурицлейв пленен и ослеплен и привезен к конунгу»[84]. В пряди об Эймунде герой тоже приезжает на Русь после свадьбы Ярослава и Ингигерды, тоже служит русскому князю и сражается с Бурицлейвом, братом последнего. Вроде бы речь идет об одном и том же человеке.

Но… этот Эймунд — швед, внук Эйрика Победоносного, родич Олава Шведского. А тот — норвежец из рода Харальда Прекрасноволосого, родич Олава Харальдсона. Эймунд из пряди до смерти живет на Руси, Эймунд из саги возвращается с богатством и славой назад, отбирает свои земли у конунга и после длительного перерыва мирится с ним. И совсем уж мелочь — шведский Эймунд не убивает Бурицлейва, а только пленит и ослепляет его.

Все это явно свидетельствует о наличии как минимум двух версий рассказов об этом герое: шведского и норвежского. Причем, кто кого «обокрал», бог весть. Р. Кук, обратив внимание на то, что в одной из версий саги об Олаве Святом конунг именует Эймунда не Хрингссоном, как в остальном тексте, а Акасоном (именно такое отчество у Эймунда саги об Ингваре Путешественнике), делает вывод, что первичен шведский текст. А дальше-де происходит наложение различных героев с именем Эймунд: шведа и норвежца.

Нам этот вопрос интересен с той точки зрения, что Ингвар, совершивший, если верить саге, большой поход на восток, является сыном Эймунда. И вроде бы идет по стопам отца, точно так же отправляясь на Русь из-за конфликта с конунгом Олавом.

Однако как раз этот повтор позволяет Г. В. Глазыриной усомниться в реальности генеалогии саги: «Искусственность введения образа Ингвара (в качестве сына Эймунда) в сюжет произведения, которому он не принадлежал, заставляет серьезно сомневаться в том, что генеалогия этого героя, как она представлена в саге, реальна. По-видимому, прав Р. Кук, который считает, что основой для соединения рассказов об Эймунде и его предках шведской версии «Пряди об Эймунде» со сказанием о походе Ингвара могло стать совпадение имени главного героя — Эймунда с именем отца реального шведского хевдинга Ингвара»[85].

В общем, получается, что писавшие в XIII–XIV веках авторы саг даже происхождения своих героев знают не очень четко. И комбинируют похождение людей с одним именем, не сильно интересуясь, насколько это справедливо. Что уж там говорить о содержании самих приключений!