Великий Рузвельт

Любовь Франклина и Элеоноры была подлинной, без примеси политики и политиканства. Она устояла перед настойчивыми попытками Сары уговорить сына оттянуть вступление в брак с тем, чтобы «проверить себя» и окончить университетский курс, но получила подтверждение в решении Франклина летом 1904 г. покинуть Гарвард и продолжить учебу в Школе права в Колумбийском университете с тем, чтобы быть ближе к возлюбленной. Осенью 1904 г. он осуществляет свое намерение и переезжает в Нью-Йорк. Тогда же в декабре было наконец объявлено о помолвке Франклина и Элеоноры Рузвельт. Венчание намечалось на 17 марта 1905 г. В связи с этими событиями президент США Теодор Рузвельт 29 ноября 1904 г. направил Франклину специальное послание. В нем, еще раз блеснув талантом владения литературным письмом, «лихой рейнджер» выразил напутствие молодым в патетически отеческой форме: «Мы все чрезвычайно обрадованы хорошей новостью. Я люблю Элеонору так сильно, как если бы она была моей дочерью; и я люблю тебя, и доверяю тебе, и верю в тебя. Никакой другой успех в жизни – ни избрание президентом или что-то другое в этом роде – не может сравниться с радостью и счастьем, которыми награждает любовь достойного мужчину и достойную женщину… Ты и Элеонора очень достойные и мужественные люди, и я верю, что вы любите друг друга самозабвенно, а это означает, что вам будет открыт путь к золотому веку» {7}.

Необычайно популярный (и не только в своей стране) президент Теодор Рузвельт, сыгравший роль миротворца на заключительном этапе Русско-японской войны, полностью доминировал во время свадебной церемонии. «Ура Тедди!» – кричали наиболее восторженные участники свадебной церемонии после венчания в здании на пересечении 76-й улицы и Пятой авеню в Нью-Йорке в назначенный день 17 марта 1905 г. Новобрачные оказались оттесненными и казались покинутыми гостями, облепившими кряжистую фигуру широко улыбающегося «дяди Тедди». Элеонора хранила спокойствие и выдержку, Франклин наблюдал с высоты своего роста за этой сценой, находя ее забавной. Во второй половине дня новобрачные отправились в Гайд-Парк отдохнуть перед длительным свадебным путешествием. Их же почетный свидетель, президент, возбужденный вниманием, выступая перед пестрой аудиторией по поводу Дня Святого Патрика, темпераментно говорил о взаимопомощи в социально неоднородном обществе. Но этого Франклин и Элеонора уже не слышали, они были поглощены заботами, связанными с путешествием в Европу и экзаменами Франклина в Школе права.

Медовый месяц, проведенный молодой четой в Европе – Италии, Германии, Франции, Англии, Швейцарии – в ситуации нарастающего европейского кризиса позволил молодой чете сориентироваться во многих текущих вопросах благодаря встречам, прессе, книгам, которые усердно покупал Франклин (он не очень любил читать книги, больше – собирать), знакомясь с настроениями, которыми жила Европа. Особое впечатление на них произвела реакция европейцев на заключение Портсмутского мира (5 сентября 1905 г.) между Россией и Японией при энергичном содействии Теодора Рузвельта. Франклин писал о смене отношения к США в Европе после длительного периода охлаждения. В Шотландии в семье друзей они обсуждали важные проблемы текущей политики и государственного устройства в обществе Сиднея и Беатрисы Вебб, сумевших позднее нанести ответный визит Рузвельтам в Гайд-Парке. Элеонора представила Саре английских сторонников как «крупных социологов». В ряде случаев Франклин дерзал проверять себя в выступлениях перед взыскательной иностранной аудиторией. Эти опыты общения с европейской публикой показались самому Франклину неудачными. Элеонора не соглашалась: «Это была очень хорошая речь». Темой выступления Франклина были вопросы садоводства.

Романтика медового месяца не помешала лучшему пониманию европейских реалий. Рост национализма, кипение политических страстей, появление новых, как правило, левых или левоцентристских партий, активизация рабочего движения, необычайная активность женщин, сложные дипломатические маневры, не предвещавшие ничего хорошего, милитаристские высказывания политиков. Европа пришла в движение. Впечатления, которые вынесла молодая чета, были сложными, их следовало привести в порядок, но одно стало очевидным – рассчитывать на status quo не приходится ни в Европе, ни в Америке.