Читаем Великий самозванец полностью

За пьянство во время лихого похода запорожский казак по закону карался немедленной смертью. Но едва выпадал по случайности мир, остров Хортица весь одевался туманом и зыбко качался на волнах Днепра. Кто живее других пропивал боевую добычу, шёл на промысел в только им знаемые заветные речные места за бобрами. На Сечи оставался лишь тот, кто ещё не истратил карбовцы и силы в отважной гульбе. Потому-то приезд запылённого рыцаря со старшиной Евангеликом был едва удостоен внимания сечевиков. Кто плясал под бандуру и скрипку, продолжал трамбовать каблуками просторную площадь; кто, бесчинствуя, рвал у товарища чуб, не оставил своё удалое занятие; кто раскинулся в центре майдана обрушенным памятником и не подумал ожить.

Евангелик смог, впрочем, собрать куренных к кошевому, те по должности всё же старались хранить человеческий облик. По дороге кой-как объяснял, в чём вопрос: дескать, сам не пробачу якого друзья-ариане прислали царевича.

В крытой дёрном избе, или хате, пришлеца усадили на самый большой ворох шкур. Атаманы сперва постояли, послухали, потеребили усы. Отгадав, что вельможа нестрашный, присели, затеплили трубки. Кошевой Сагайдачный повёл осторожный, кичливо-пустой «политик», коим мог бы стяжать себе славу при венском дворе.

Но Отрепьев легко одурел от саврасых и пегих дымов, помнил только: сидеть поважнее. Кошевой, рассудив, что гость слаб в разговорной премудрости, сам раздумал юлить, выбил трубку на пышный персидский ковёр и сказал:

— Може, ты и царевич… Мы люди степные. Вот що бы шукал ты варшавского трону и звал нас на ляхив, яки лепят на вильной Украйне костёлы да хочут в холопское быдло козачество перекроить, мы бы и души не пожалели. Но ты нас зовёшь на Москву, называешь злочинцем Бориса, а Сечь к нему мыслит. Борис нам зброение[55] шлёт, гроши жалует. Це вчасно[56]. Король Жигимонт год назад страхом смерти своим забронил и пищали, и зелье сюда продавати. Годунов просит нас против крымских татар и Туретчины выступить, славное дило. А ты пидбиваешь с татарами снюхаться, купно вломиться на Русь.

Куренные согласно кивали в дыму.

— По нам кто на троне — тот царь и Москва. А московскую милость мы ценим. Православная Русь не песчаная шляхта, дел товарищества не стесняет. Мы пойдём на татар. Вы пока тут с Борисом рядитесь, решайте, кто царь. Запорожское дело — окраина.

Отрепьев поднялся, поняв: ему лучше на воздух. Куренные его проводили неясными, дымными взглядами.

Наутро Григорий седлал, гневно дёргая сбрую, бахмата.

— Нет пророка в своём отечестве, — утешал Евангелик, — а то оставайся в Сечи. Обучу тебя конному бою. Що за дило, царевич, холоп ли — вместе будем гулять да врагов христианства крошить.

— Ни, — мотнул головою Григорий, — спаси Бог за душевное слово. Но сам рассуди: разве можно, чтоб волею Божьей наследник всех царств подчинялся хохляцкому гетьману и куренному? Не можно. К тому же, — прибавил он, вдруг рассмеявшись, — безмерно крутые порядки у вас. Баб совсем не пускаете, что ли, на остров?

— Совсим.

— Ну вот видишь.

Незаметно откуда-то к ним подошёл кошевой. Он принёс несравненный кинжал в ножнах, густо посыпанных гиацинтами[57].

— Цесаревич, — позвал он Григория, — хотел без подарка утечь? Не к невежам московским заехал. Высоких гостей здесь одаривать принято. Ляхов дарим коврами, скатёрками турскими, дескать, скатертью путь с Украины, турок — чешскими кубками, в смех сухому закону их, а того, кому верим, откуда лукавства не ждём, мы дарим оружием, цесаревич.

Кошевой смотрел очень хитро, но Отрепьев был тронут и принял кинжал. Евангелик отвлёкся в иудейскую лавку (он думал уже заказать угощение), и тогда атаман, снизив голос, по-русски сказал:

— Друг наш рыцарь литовский Адам Вишневецкий враждует с Борисом. Из-за спорных земель третий год межевые их судьи бранятся. Князь Адам городище поставит, а московитяне сожгут. Адам шибко сердит на Бориса, ты понял? Ты, помазанный хлопчик, в игре этой козырем в княжечью руку придёшь.

— У Адама-то много ли ратников? — сразу спрашивал дальше Отрепьев.

— Мало. Но Вишневецкие — имя. Их слушает шляхта, король… Ещё вот что… Сейчас, как проедешь в предместии Крамную площадь, спроси кантарееву хату, там пьют гости с Дону. Шепни им, кто царь.

Кошевой озирнулся и вдруг поклонился, тряхнул чубом с проседью. И тут же пошёл восвояси. Отрепьев ему не успел и «спасиба» сказать. Не знал «цесаревич»: ещё на кругу атаманском старик втихомолку обдумывал мысль: а не выкатить ли из погребов заповедных бочонки с горилкой, напоить до безумия Сечь, а там кликнуть: вот тот, кто себя называет кацапским царём и приехал сюда продавать нас татарам. «На погибель ему», — заревела бы тысячью глоток толпа, и от парубка вмиг места мокрого бы не осталось. А погиб человек — отлетела морока. Но потом кошевой передумал, пришёл к самозванцу с кинжалом и добрым советом. «Нехай две щучихи, — смекнул он, — Россия и Речь Посполитая стравятся, зато мы, окуньки, целей будем».

Андрей


Перейти на страницу:

Все книги серии Исторические приключения

Десятый самозванец
Десятый самозванец

Имя Тимофея Акундинова, выдававшего себя за сына царя Василия Шуйского, в перечне русских самозванцев стоит наособицу. Акундинов, пав жертвой кабацких жуликов, принялся искать деньги, чтобы отыграться. Случайный разговор с приятелем подтолкнул Акундинова к идее стать самозванцем. Ну а дальше, заявив о себе как о сыне Василия Шуйского, хотя и родился через шесть лет после смерти царя, лже-Иоанн вынужден был «играть» на тех условиях, которые сам себе создал: искать военной помощи у польского короля, турецкого султана, позже даже у римского папы! Акундинов сумел войти в доверие к гетману Хмельницкому, стать фаворитом шведской королевы Христиании и убедить сербских владетелей в том, что он действительно царь.Однако действия нового самозванца не остались незамеченными русским правительством. Династия Романовых, утвердившись на престоле сравнительно недавно, очень болезненно относилась к попыткам самозванцев выдать себя за русских царей… И, как следствие, за Акундиновым была устроена многолетняя охота, в конце концов увенчавшаяся успехом. Он был захвачен, привезен в Москву и казнен…

Евгений Васильевич Шалашов

Исторические приключения

Похожие книги

10. Побег стрелка Шарпа / 11. Ярость стрелка Шарпа (сборник)
10. Побег стрелка Шарпа / 11. Ярость стрелка Шарпа (сборник)

В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп.В романе «Побег стрелка Шарпа» только от героя зависит, захватит ли победоносная армия Наполеона Португалию. Жизнь Шарпа постоянно висит на волоске, опасность подстерегает его со всех сторон. Шарпу придется противостоять завистливым и некомпетентным вышестоящим офицерам, мнимым союзникам, готовым предать в любую минуту, и коварному неприятелю.В романе «Ярость стрелка Шарпа» английская армия стоит на пороге поражения. Испания попала под власть французов. Остался непокоренным только Кадис, за стенами которого идет хитроумная дипломатическая игра. Единственная надежда британцев – Шарп и его однополчане, не желающие признать свое поражение.

Бернард Корнуэлл

Исторические приключения