Великий Сатанг

Вот почему стоило красному бумерангу, везомому запыленным гонцом, облететь поселки, все мужчины, уже познавшие сладость того, чем обладают женщины, не мешкая, собрались в путь. Женщины, снаряжая их в дорогу, шушукались и перешептывались. Они опасались, что А-Видра уведет мужчин на Дархай, бросив их, беззащитных, на проклятой Земле. Насмешливые мужчины поддразнивали длинноязыких, доводя их до слез шутливыми угрозами, сами же, собравшись кружком, толковали о том, что там, на Дархае, женщины, конечно же, есть и они, нет сомнения, краше и слаще, нежели здешние, а также и о том, что, как ни крути, а путь на Дархай долог и труден, и стоит ли обременять себя такой обузой, как сварливые долгокосые балаболки. Однако же, посудачив, сходились во мнении, что женщины женщинами, а зовут все же не для этого…

Ведь ежели б было так, то А-Видра велел бы мужчинам брать с собою и детей. Без детей нельзя. Там, на Дархае, люди, разумеется, тоже стареют, хотя и не так быстро, а в старости без подросших детей, способных позаботиться об отце, очень и очень трудно. Это понятно всякому. А то, что понимает каждый из людей чадолюбивой идеи квэхва, то, без всяких сомнений, стократ ясно демонопугающему Двуединому А-Видра.

Красный бумеранг позвал — и вот они идут к мелким заливам, уважающие приказ люди идеи квэхва.

Они идут из Барал-Лаона, известного множеством вражьих голов, насаженных на частокол в науку обидчикам; идут из Пао-Пао, люди которого раньше славились как рыболовы, но потом злые демоны распутали рыбу, и хотя люди поселка отравили всех демонов в заливе, но рыба все равно не вернулась; идут из Дзъхью, где много еще не рожавших женщин, и просят за них не так дорого, как в иных местах, причем если упорно поторговатъся, то цену можно сбить вдвое; идут из Туи-Кая, где кайченг год тому, дружески состязаясь в борьбе, случайно свернул шею тому, кто был кайченгом до него…

Они идут из десяти поселков, и еще из десяти, и еще из двойной десятки поселков, и из десятки без двух. На плечах у них узелки со взятой впрок снедью и разнообразной мелочью, необходимой на чужбине. В руках у них — копья, тяжелые, ударные и легкие, метательные. На шеях — пращные шнуры. За поясами изогнутые полированные бумеранги, самое страшное из орудий, которое способно защитить владельца от угрозы, если, разумеется, рука владельца опытна и тверда.

Люди быстрой идеи квэхва выходят из поселков небольшими группами, но единый путь сводит различные поселки вместе, и отряды вырастают, разбухая с каждым днем. А на берегу мелкого залива, вблизи рубежа, где земли людей квэхва смыкаются с землями, подвластными Женщине, Которая Повелевает, их уже ждут. Уже готовы палатки, и на всех хватает варева, вкусного отвара мяса и душистого отвара рыбы. А-Видра милостиво приветствует приходящих, и число палаток быстро растет.

Вчера еще их было не более пяти десятков, а сегодня уже более шести, и день еще только начинается. Одна палатка — четыре палки, сплетенный из прутьев навес, травяные циновки вместо стен. Вполне достаточно: еще очень тепло, но уже не жарко. А от ветра и дождей укрывают отменно. Каждая — ровно десять людей неприхотливой идеи квэхва.

Больше шести десятков палаток. И в каждой — по одному десятку тех, кто пришел на зов.

Люди идеи квэхва поражены собственной многочисленностью.

Они думают и обсуждают. Они приходят к выводу: счастливы люди, живущие на землях Женщины, Которая Повелевает, и счастливы надменные люди из башен, что вблизи, и из башен, что вдали, на той стороне залива, счастливы все живущие в обитаемом мире, что нет на свете никого миролюбивее их, людей ласковой идеи квэхва. Если бы было иначе, никто не смог бы устоять перед подобным многолюдьем. Никто-никто. И тогда в поселках появилось бы много прекрасных, полезных и нужных вещей, наличие которых возвышает мужчину и украшает женщину. Конечно, люди идеи квэхва проживут и так, но, может быть, лучше все-таки было бы, имейся они в поселках? Трудно сказать. Следует долго думать.

А быть может, задумываются некоторые, для того А-Видра и созвал их, не знавших о своем изобилии? Ведь он умудрен, и замыслы его неисповедимы. Если так, то, конечно, к прежней жизни возврата нет. И те, кто посмеет противиться воле А-Видра, решившего вознаградить преданных ему людей квэхва множеством замечательных предметов, будут наказаны за наглую скупость, столь неприятную людям подельчивой идеи квэхва. Так говорят умные, а остальные согласно кивают, прихлебывая варево. А если А-Видра призвал их для этого, то так и будет, к чему спорить? Конечно, преданием заповедано вмешиваться в дела людей проклятой Земли, но А-Видра виднее. А предметы, полезные и красивые, которые несправедливо есть у других и не по праву отсутствуют у достойных людей квэхва, безусловно, неплохо бы иметь…