Великий Сатанг

Это очень важно в нашей фирме, кроме шуток. Одного желания мало, чтобы закрепиться в «Мегаполе», — контора до глупости кастова, и кадровые сотрудники предпочитают рисковать жизнью по наследству; так что мне, стажеру со стороны, тогда, можно считать, повезло. В самом деле, чем я, щенок, сопляк, мог приглянуться самому Арпаду Рамосу, живой легенде «Мегапола», сыну почти мифического комиссара Рамоса Дьюлы? Но ведь никто же не заставлял его брать меня в напарники, больше того, отмазывать от всяческих передряг, тянуть на ведомственные посиделки и вообще относиться, как к равному…

Повезло? Может быть, и так.

А возможно, Арпад просто увидел, до чего мне хочется стать настоящим полицейским.

Мальчик Рамоса — вот как меня называли тогда, даже в глаза. И я не стыдился. Потому что никогда не подводил его; и в самые горячие дни, когда Наставник Пак все-таки допрыгался и терпение конторы иссякло, Арпад выбрал в напарники опять-таки меня!

Эх, какое же это было веселое дельце! Приятно вспомнить… Вчера еще уважаемый и кристально чистый господин Пак Сун Вон был объявлен в розыск, он уже не пытался откупиться, и взвод адвокатов лишь разводил руками; ему оставалось только уходить в схроны на малых планетах, но вот этого мы как раз и не собирались допускать! Арпад дорвался! Он вцепился в след Наставника, как легавая чистых кровей, и моих сил хватало уже только на то, чтобы не отстать и тогда, когда мы пять дней ползли через раскаленную степь, и после, уже у бункера, когда Арпад подставился под пулеметную очередь, выбрасывая из-под нее меня, неопытного мальчишку…

Его ли вина, что он, нашпигованный свинцом, был спешно отправлен на базу и я, стажер, салажонок, продолжил преследование в одиночку?..

Да, это я, а не он взял Наставника, взял лихо, почти голыми руками и это я сумел преодолеть соблазн и не расстрелять эту старую суку на месте — и зря, кстати, потому что на космолете его все равно шлепнули при попытке к бегству; а как же? — Наставник чересчур высоко порхал, он слишком многое знал и со слишком многими знался…

И это из меня, а не из Рамоса вовсю лепили в те дни героя, даже сериал сняли (помните? — «Преследование продолжаю», в двадцати сериях, не как-нибудь!), но по сей день только я сам да еще один человек знаем, какую роль сыграл во всей этой героической эпопее и поныне мало кому известный скромняга Аттилио, доверенное лицо Наставника. Тогдашний капореджиме Организации очень хотел стать доном; у него имелись обширные планы, и его крепко волновали кое-какие бумаги, относящиеся лично к нему. Не сразу, но мы нашли общий язык, и мужику, видимо, было весьма приятно хоть раз в жизни, пусть неформально и совсем недолго, а постоять на стороне закона…

Так что в восемнадцатой, кажется, серии, ну, там, где этот, хромой, в кожанке, вдруг ни с того ни с сего кричит: «Будьте вы все прокляты!» — и начинает шпарить по своим с водокачки, это как раз про него, хотя сходства, разумеется, никакого; Аттилио лично настоял на включении данного эпизода в фильм и, по слухам, даже финансировал следующую серию.

Не убежден, что Арпад одобрил бы все это, но переговоры велись в обстановке совершенной секретности… а я по сей день получаю к Пасхе и Рождеству шикарные наборы конфет от неизвестного доброжелателя и очень подозреваю, что сей аноним именуется в миру доном Аттилио эль-Шарафи владельцем заводов, газет, пароходов, добрым дедушкой и, как общепризнано, глубоко порядочным человеком.

М-да. О нашей конторе любят посудачить и болтают невесть что, да и пресса усердствует вовсю; нельзя сказать, что реклама нам вредит, разумеется, нет; во всяком случае благодаря ей авторитет у ведомства, пожалуй, не ниже, чем у Контрольной Службы, да и с финансированием проблем не возникает, а это тоже совсем не маловажно, и руководство никогда не отказывается дать лишнее интервью насчет того, какие мы грозные и так далее. Но всего-то нас, кадровых не считая стажеров, на всю Галактику менее трех тысяч, из них инспекторов — сотни две, а станов и того меньше; впрочем, большего Галактике и не нужно…

Мы справляемся.

И у нас нет оснований стыдиться нашей старой эмблемы: двух глянцево-черных настороженных собачьих ноздрей.

Мы — псы, пусть так. Но наш хозяин — закон.

Из конторы не уходят, даже уйдя в отставку.

Шесть лет назад я в последний раз встретился с Арпадом Рамосом в его уютной квартирке на окраине Административного сектора Порт-Робеспьера. Она походила на рождественскую бонбоньерку: много тюля и плюша, тульские самовары с медалями, слоники на полочке над диваном. И старые, с юности памятные мне фотографии, перечеркнутые траурными ленточками, безнадежно терялись в пучине этого благолепия.

Арпад подливал домашнюю наливочку и без умолку болтал; он был вполне доволен жизнью, толстой и ворчливой женой, делами в лавке, и он совсем не вспоминал былое — словно отрезало прошлое напрочь вместе с половиной легкого и левой рукой по локоть. Да, твердый доходик, плюс пенсия, плюс неплохая, пускай и с запозданием, семья — что еще нужно человеку?