Великий Сатанг

– Да ладно, ребятки, сколько можно, дайте хоть книжку дочитать, а? Ну, впрочем, по особому заказу, – быстрый взгляд на Эльмиру, – одна оч-чень старая песня!

Андрей медленно огладил струны. Гитара откликнулась неожиданно низким глуховатым ворчанием…

У красных тысячи штыков, три сотни нас.
Но мы пройдем меж их полков в последний раз.
И кровь под шашкой горяча, и свята месть…
А кто отплатит палачам? Бог весть.

Мягкий перебор струн налился неброской, вкрадчивой силой, окреп; гитара уже не ворчала, нет, она говорила – внятно, тихо и грозно.

Бессильная, в последний раз, пехота, встань!
Пускай растопчет мертвых нас та пьянь и рвань…
Кто жив, вставай в последний час, пока ты есть!
А кто родится после нас – Бог весть.

Последняя строка прозвучала на два голоса. Давешний светловолосый напарник Андрея по битве в акульей выгородке, высокий парень с фигурой супермена, в майке, украшенной алым значком, и вовсе незаметных плавках, оставив свою компанию, подсел поближе и мягким, берущим за душу баритоном подхватил песню:

Взломав века своей судьбой, войдем в века.
Всех тех, кто вспомнит этот бой, возьмет ЧеКа.
Зато мы были соль земли, Отчизны честь…
Нас поименно вспомнят ли? Бог весть.

Как-то незаметно обе компании слились в общий круг. Молоденький паренек, на вид едва ли не самый младший здесь, попытался было протиснуться поближе к поющим; его оттерли, безжалостно прикрикнув: «Слышь, лауреат, уши надеру!»

Но нам плевать, что нам лежать в грязи, в крови.
Лишь только ты, Россия-мать, лишь ты живи.
Хоть мертвым нам, но дай ответ —
не ложь, не лесть: жива ты нынче или нет?..
Бог весть.[1]

Мелодия оборвалась коротким всхлипом струны, но никто не шелохнулся. У парней – почти всех – горели глаза, девушки зябко поеживались, словно с теплого океана на миг повеяло холодным ветром.

– Странная песня, – медленно, будто просыпаясь, сказала Эльмира.

Светловолосый усмехнулся:

– Солдатская песня.

– Хорошая песня! – категорическим тоном заявил «лауреат» из-за спин, и, как ни странно, именно эта фраза вывела из оцепенения.

– Все-таки удивительно: армий давно уже нет, а песни еще есть, – словно ставя точку, откликнулась Эльмира и тряхнула головой, разметав льняную копну волос. – Ну и ладно, хватит об этом. Давайте знакомиться!

– Честь имею, Джимми! – немедленно откликнулся светловолосый.

– А я Эльмира, можно Лемура. А это – Андрей, ну, вы и так знакомы. Это наш лауреат, Яан, будущее Золотое Перо Галактики (мальчуган состроил зверскую гримасу), а вот – Аллан Холмс, великий сыщик, только не тот, что ты подумал («Да ладно тебе», – пробурчал смуглый крепыш в необъятной мексиканской шляпе-чаррос, смахивающей на экзотический черно-белый гриб), а это… ну и хватит, сами знакомьтесь!

И познакомились! Слово за слово завязался и наладился разговор, плавно переходящий в общий гомон. Компании перемешались, и, как нередко случается на пляжах Земли, Планеты-для-Всех, оказалось, что многие если и не встречались раньше, то уж во всяком случае имеют кучумалу общих знакомых, и обнаружились темы, интересные для всех, и были обсуждены подробности личной жизни мадемуазель Гутелли («Ах, Ози! Ози!»), и помянули недобрым словцом небезызвестного господина Пак Сун Вона, который, о чем базар, сволочь первостатейная, но и инспектор Рамос, к гадалке ходить не надо, все равно ничего не добьется – против этакого-то немереного кэша («Почему это не добьется?! – возмущенно вопил Аллан. – Вы не знаете Арпада!»), и общим вердиктом была безоговорочно осуждена бушменская национальная кухня – маринованные личинки непонятного происхождения в козьем молоке и сушеный хвост пустынной крысы, и… да мало что может прийти в голову, когда над головой солнце, в двух шагах – море, а вокруг – пацаны в мускулатуре и девочки почти без купальников!..

Лишь двое – кто знает, случайно или нет? – пристроились поодаль от общего трепа.

– Приятно видеть человека, знающего солдатский фольклор, Эндрю…

– Взаимно, Джимми! Фольклор, знаешь ли, вообще моя слабость…

– Ну, это кому как. Давно в Уолфиш-Бее?

– Вторую неделю. С делами отстрелялся – и сразу сюда. Поверишь, нормальной телки полтора года не видел…

– Верю. – Приставив ладонь козырьком ко лбу, Джимми не без заинтересованности оглядел Лемурку, что-то вдохновенно вещающую кучке почтительно внимающих нагромождений бицепсов и трицепсов. – Зато сейчас, бачу, вроде не жалуешься?..