Великий Шу

Мебели в гостиной было немного, но вся она производила впечатление очень дорогой и была явно или привезена с Запада, или куплена на валюту. Пол был устлан огромным желтым ковром с длинным ворсом. Посередине стоял стеклянный стол, вокруг — четыре кресла. Одну стену занимала квадрофоническая система «Грюндиг», по всем четырем углам стояли усилительные колонки. У окна цветной телевизор «Сони» с большим экраном. На стене над телевизором висела картина Выспяньского, на другой стене — рисунок обнаженной девушки какого-то знаменитого современного польского художника, который «свои рисунки не подписывает, а фамилию вспомнить уже невозможно, но она, кажется, где-то записана», как следовало из объяснений Дороты. Две остальные стены были из толстого стекла. Одна выходила на террасу и в сад, сквозь вторую была видна огромная оранжерея с диковинными растениями и цветами. Дорота монотонно перечисляла, что там у них растет и цветет, но на полуслове прервала сама себя и спросила вслух:

— Может быть, им поесть что-нибудь отнести? Сколько же можно?!

Йоля опять повернулась к телевизору и, не отрывая глаз от экрана, пожала плечами:

— Да все мужики, как дети. Не надо им мешать. Пусть забавляются, сколько хотят. Это так облегчает жизнь...

Дорота взглянула на нее с неприязнью:

— Не знаю, как ваш муж, но Ярек у меня совершенно неуправляемый. И если...

В этот момент наверху громко хлопнула дверь, и на лестнице показался хозяин дома:

— Дорота!

Та вскочила и с облегчением посмотрела на мужа:

— Закончили?

Лицо, шея и грудь Ярека под распахнутой рубашкой были покрыты капельками пота. Он мотнул головой.

— Слушай! Где у тебя эти... ну «баксы»[3], сама знаешь, какие?

Дорота обернулась на Йолю, но та с интересом смотрела телевизор: в рекламном клипе красивый молодой человек надевал на руку сияющей невесте венчальное кольцо с бриллиантом.

— Ярек...— умоляюще прошептала она.

— Где?! — грозно рявкнул муж.

— Они в шкатулке на зеркале. В спальне. Но ты же не хочешь...

— Заткнись, корова! — прорычал напоследок Ярек и исчез.

Дорота выбежала на кухню и бессильно опустилась на стул. Она долго сидела в каком-то оцепенении, потом выплакалась, в ванной привела себя в порядок и вернулась в гостиную.

Иоля увлеченно смотрела теленовости: Эдвард Терек что-то с жаром объяснял шахтерам, а те хмуро слушали.

— Мы так засиделись,— она повернулась к Дороте.— Даже неловко как-то. Они там заканчивать не собираются?

Дорота молча проглотила все эти слова заботы, но все же вспомнила о своих обязанностях хозяйки:

— Если вы хотите лечь, то пойдемте, я вам покажу, где у нас комната для гостей, а то неизвестно, когда все это кончится.

Йоля встала и с благодарностью улыбнулась:

— Давай на «ты». Мы целый день провели вместе, ты обо мне так заботилась, пока эти ненормальные...

Дорота не знала уж, что и подумать. Наконец она утешила себя мыслью, что девушке скорее всего тоже не сладко с этим своим муженьком. Может быть, он ей дома еще и не такие сцены устраивает. Это так сильно поправило ей самочувствие, что она даже чмокнула Йольку в щеку.

— Пойдем, я тебя провожу.

Но та ее остановила:

— Не надо. Я сама найду. Я знаю где,— и безошибочно направилась к гостевой спальне.

Это добило Дороту окончательно. Она остановилась посреди комнаты и смотрела ей вслед. Телевизионная программа закончилась, и оркестр исполнял государственный гимн. Она выключила телевизор, упала в кресло и вновь зарыдала.

***

В раскрытом «дипломате» лежало несколько пачек по сто тысяч злотых каждая, три тысячи долларов, массивная золотая цепь с медальоном, мужской перстень с печаткой и обручальное кольцо. «Тянуло» все это миллиона на полтора, но в этой игре речь шла уже не о деньгах.

Ярек начинал это понимать только теперь. Левой рукой он постоянно отирал со лба струящийся пот и ничего не соображающим взглядом уперся в лежащий перед ним бланк с грифом «Купля-продажа». Правой рукой он нервно сжимал авторучку. Он колебался.

Девять часов понадобилось Великому Шу, чтобы создалась именно эта ситуация, и теперь ни в коем случае нельзя было дать противнику опомниться. Он нагнулся к молодому домовладельцу и тоном, способным вывести из полуобморочного состояния любого, сказал:

— Ярек, послушайте меня внимательно. У нас неожиданно получилась слишком серьезная игра. Говорят: карта — не лошадь, к утру повезет. А если нет? Если и дальше не повезет? Подумайте хорошенько.

Тот посмотрел на него, перевел взгляд на лежащие деньги и золото, тряхнул мокрой головой, как будто отгонял назойливую муху, и, выставив вперед нижнюю челюсть, с усилием выговорил:

— Я знаю, что делаю.

Шу только грустно присвистнул:

— Ну что ж. Вам виднее. Да — значит, да.

Он следил за тем, как на предварительно

заверенном нотариусом бланке дрожащая рука заполняет необходимые пункты договора о купле-продаже автомобиля марки «порше-каррера» за сумму пятьсот тысяч злотых.