Великий Сибирский Ледяной поход

Весь поход с линии реки Томь до Байкала можно разделить на три периода, отличных друг от друга по особенностям движения, вызванным отчасти обстановкой, при которой движение происходило, отчасти использованием опыта первых недель похода. Первый период – от реки Томь до реки Енисея, второй – от реки Енисея до района города Канска и третий – далее до Байкала.

Наиболее характерной особенностью первого периода являлось сохранение некоторой видимости боевого фронта в сторону основного врага – регулярной Красной армии, со всеми особенностями его управления. Армии отходили на широком сравнительно фронте в 70–80 верст, получали определенные, точно формулированные задачи там, где командование было в состоянии поддерживать связь со своими колоннами. Конечная цель движения для главного командования еще не была ясна, так как отсутствовали точные сведения и о событиях в тылу, и о боеспособности своих частей. Катастрофа, пережитая 2-й и 3-й армиями в Щегловской тайге, исчезновение 1-й армии и восстания в тылу захватили главное командование врасплох. Управление фронтом чувствовалось лишь очень слабо, благодаря, быть может, особенностям генерала Каппеля, личная доблесть которого не могла возместить отсутствия в нем умения разобраться в создавшемся хаосе, проявить необходимое предвидение событий и показать железную руку при водворении порядка. Следует сказать, однако, что задача была явно непосильной для ординарного человека, ибо расстройство в управлении армиями и корпусами дошло до предела, не завися от внутреннего порядка в самих частях, так как боеспособный элемент временами буквально растворялся в море обозов, шедших на восток хаотически, без приказов и определенной цели. В этом отношении следует особенно выделить марш по Щегловской тайге, а также по лесистой местности между Ачинском и Красноярском. Порядок при движении и на ночлегах на этих этапах пути можно определить кратко – хаос.

В промежутке между двумя лесными участками 8-я дивизия двигалась самостоятельно, имея на большей части пути свою дорогу, по которой шли лишь немногие посторонние части и обозы. Благодаря этому можно было сохранить должный боевой и внутренний порядок в частях и даже несколько прибрать их к рукам, что было так необходимо после тяжких потрясений, пережитых в Щегловской тайге. Полки получали свои районы расквартирования, заранее отведенные квартирьерами, что облегчало снабжение продовольствием и фуражом. На походе удавалось также сохранить полный порядок, чем дивизия резко выделялась на общей хаотической картине похода.

На участке Ачинск – Красноярск все резко изменилось. Скопление обозов на обоих главных путях было таково, что строевые части буквально утонули в их стихийном потоке, и, несмотря на чрезвычайные усилия, не удавалось поддержать даже видимости порядка. Утром 3 января на моих глазах обоз штаба дивизии был отрезан и увлечен на другую дорогу; мы вынуждены были предоставить его собственной участи, сознавая, что осталось только одно средство повернуть его на свое направление – открыть огонь по тем, кто пересекал нашу дорогу. Пытаясь оградить порядок движения в частях Уфимской группы, командующий группой распорядился не допускать никаких посторонних обозов на полотно железной дороги, назначенное для движения группы, применяя, если понадобится, оружие. Когда я при личной встрече спросил, действительно ли это имеется в виду приказанием, то получил в ответ неопределенное пожатие плечами. Было очевидно, что точное выполнение приказания повлекло бы к гибели сотен своих же людей и в некоторых случаях все же не дало бы ожидаемых результатов.