Великий Сибирский Ледяной поход

Через несколько дней, в самом начале февраля, у станции Тулун (в 100 верстах за Нижне-Удинском) красные вновь опрокидывают чешский арьергард и забирают 9 эшелонов. Сведения эти взяты из красных источников, и, возможно, их трофеи преувеличены. Чехи о своих поражениях хранят полное молчание. Наконец, чехам удается добиться перемирия, и 7 февраля в селе Куйтун (75 верст за ст. Тулун) они подписывают договор о прекращении военных действий. Пункт 5 этого договора: «Чехо-войска оставляют адмирала Колчака и его сторонников, арестованных Иркутским Ревкомом, в распоряжении Советской власти под охраной Советских войск и не вмешиваются в распоряжения Советской власти в отношении к арестованным». Пункт 6 говорит о передаче золотого запаса.

Обращает на себя внимание содержание пункта 5. Адмирал Колчак был предан чехами уже 15 января, а в день подписания мирного договора, рано утром, он погиб. Представитель мирной делегации (переговоры затянулись на три дня) от Красной армии комиссар Смирнов мог не знать о расстреле адмирала Колчака. Он беспокоится, что чехи еще могут его спасти или вмешаться в его судьбу. Поэтому пункт 5 требует от чехов, чтобы «чехо-войска оставили адм. Колчака в распоряжении Советской власти» и не вмешивались в распоряжения «в отношении к арестованным». Беспокойство комиссара Смирнова было напрасным. Чехи тщательно подготовили и «добросовестно» выполнили предательство. Смирнов в своих воспоминаниях («Борьба за Урал и Сибирь») отдает чехам должное: «…его (адмирала Колчака) ждала более горькая участь. В Нижне-Удинске поезд Правителя захватывают чехо-словаки; Колчака везут заложником, выдают образовавшейся в Иркутске революционной власти, и этой ценой чехи получают выход из Сибири».

Предательство чехами адмирала Колчака и его смерть вызвали огромное озлобление в рядах войск, дошедших до Иркутска. Горячие головы были готовы повернуть оружие против чехов. Но главные предатели – генерал Жанен и генерал Сыровой – были уже за Байкалом. Жанен 14 января, накануне выдачи адмирала Колчака, утвердив предательство, скрылся в Верхне-Удинск. Сыровой также «своевременно» исчез за Байкал. Оттуда, в безопасности от возмездия, он диктовал свои приказы оставленному на станции Иркутск начальнику 2-й чешской дивизии полковнику Крейчию. Последний, при подходе наших передовых частей к ст. Иннокентиевская, прислал им свое распоряжение, где пишет: «Я решил ни в коем случае не допускать занятия Глазкова вашими войсками»…

Чехи привыкли себя считать полными хозяевами Сибирской железной дороги и заводили там свои порядки. Вдоль железной дороги они установили трехверстную «нейтральную» полосу, в которой запретили появляться вооруженным отрядам как красных, так и белых. Нарушителей этого распоряжения они угрожали разоружать. Отступающая армия не обращала внимания на наглое требование. Колонны наши двигались, в зависимости от имевшихся путей, рядом с колеей железной дороги, иногда по полотну железной дороги, занимали для ночлегов и привалов станции, разъезды и прилегающие к ним поселки. Это, конечно, хорошо знал и полковник Крейчий. Знал он и то, что его грозное предупреждение является лишь пустой угрозой. Навряд ли он мог сомневаться в том, что белые части, пробившие себе дорогу через все препятствия на протяжении 3000 верст, разоружить себя никому не позволят. Его предупреждение не допустить и разоружить, скорее всего, предназначалось вниманию его начальников, уже удравших в тыл. Отметим запись одного красного писателя, по-видимому правильно определяющую действительное настроение чехов: «Из чешской информации было также известно, что белых движется не меньше 35 000, что это самые крепкие части Белой армии и что их даже «сами» чехи вынуждены бояться» (Парфенов. «Борьба за Дальний Восток»). В подтверждение сказанного советский писатель ссылается на газету «Чехословацкий дневник» от 18 января 1920 года.

Дальнейшую судьбу нашей армии решали не красные и не чехи. С приближением к Иркутску дошли сведения, что преданный чехами адмирал Колчак погиб рано утром 7 февраля в то время, когда армия начала движение к ст. Иннокентиевская с последнего ночлега. Армия не успела спасти его. Вернее, приближение армии с намерением освободить адмирала Колчака, о чем красные знали из требований генерала Войцеховского, заставило беспощадных убийц поспешить с расправой над ненавистным для них Верховным Правителем.

Главная цель нашего движения для захвата Иркутска отпала. Встал вопрос – нужно ли теперь атаковать и брать город? Генерал Войцеховский утром 8 февраля прибыл на станцию Иннокентиевская, где уже находились все части 3-й армии, и собрал старших начальников на совещание. Немногие были за захват Иркутска. Большинство стояло за то, чтобы миновать город и направиться, без ненужных задержек, в Забайкалье. Генерал Войцеховский согласился с мнением большинства.