Великий Сибирский Ледяной поход

Утром 16 декабря красные прислали в поселок Зеленовский парламентера с письмом на имя «первого начальника дивизии или отряда». В этом письме стояло: «Ввиду полной бессмысленности и невозможности с вашей стороны дальнейшего сопротивления, я предлагаю вам сдать оружие, все огнеприпасы и прекратить сопротивление. От имени советского правительства я гарантирую жизнь и неприкосновенность всем казакам, офицерам и генералам. Командующий 4-й советской армией Фрунзе».

Второе письмо, подписанное начальником дивизии, предлагало для гарантии безопасности красных парламентеров выслать такое же число казаков с нашей стороны. Последняя просьба была немедленно исполнена.

Был вызван по прямому проводу атаман, находившийся в Сарайчике, и было доложено ему. Атаман ответил: «Не предпринимайте ничего – я выезжаю на фронт!» К 11 часам утра атаман приехал на автомобиле в поселок Зеленовский. Вызвали красных парламентеров – они ничего не добавили к ультиматуму Фрунзе. Атаман написал ответ, в котором указывалось, что на сношения с нашим правительством необходимо три дня. На это было получено согласие красных.

За эти три дня перемирия в Уральской армии ломали, жгли, топили в Урале все, что не могли взять с собой. В это время в заслон приехал из Гурьева войсковой старшина И.И. Климов с Гурьевским конным дивизионом в 350 шашек и сменил потрепанные части прежнего заслона.

Меры к возможности благополучного отхода войск и беженцев по пустыне Мангышлака в форт Александровский были приняты атаманом Толстовым, но далеко не достаточные. Время было уже упущено, была уже глубокая осень 1919 года. Судоходство по морю в середине ноября всегда прекращается, так как море замерзает. Кроме того, в этот последний трагический период существования Уральского казачьего войска много проблем навалилось на атамана. Был недостаток бойцов на фронте, красные преследовали по пятам отступающую казачью армию, был недостаток транспорта и связи для эвакуации, многие распоряжения делались наспех, не было времени упорядочить хаос, сопутствующий каждому вынужденному отступлению, и т. д.

Кое-что было сделано: была послана еще на пароходе морем в форт Александровский команда казаков с офицером и припасами для установления пунктов питания на пути следования армии и беженцев в пустыне. Как оказалось после, пункты были выдвинуты недостаточно далеко – на 80 верст от форта. Солидные запасы провианта, одежды и обмундирования были вывезены заблаговременно в форт Александровский для Уральской армии еще во время навигации по морю.

Для выступивших в поход на Жилой Косе, около 200 верст от Гурьева, был устроен питательный пункт для армии и беженцев. Была выдана мука по 1 фунту на человека в день на 30 дней и кое-какие другие продукты. Больше никаких питательных пунктов на всем пути до форта не было. Продовольствие, фураж и воду отступающие должны были везти с собой.

Не была организована закупка верблюдов для военных частей и беженцев у киргизов, хотя у войска были для этого средства: войсковое казначейство привезло в форт Александровский не менее 30 ящиков по 2 пуда весом каждый, наполненных серебряными рублями, да много вещевого добра брошено и оставлено было уходящими частями на нижней линии поселков, на которые можно было выменять у киргизов верблюдов для частей и беженцев, кибитки и кошмы для укрытия от холода.

В станице Сарайчиковской, от Гурьева выше по Уралу на 50 верст, скопилось большое количество частей обозов и беженцев, так как здесь предполагалось переходить через Урал на Бухарскую сторону в поход вокруг Каспия. Сюда съехалось много киргизов из окружающей местности с гуртами верблюдов на покупку и мену излишков имущества у казаков и беженцев. Там беженцы и казаки отрядов меняли коней на верблюдов, покупали за деньги, меняли за предметы одежды и т. д. Затем отступающие части и беженцы впрягали верблюдов в свои повозки вместо лошадей и отправлялись в дальнейший путь. Те, которым не хватило верблюдов, выехали в поход на лошадях и производили мену лошадей на верблюдов уже в пути у живущих на степных зимовках киргизов, – до Жилой Косы и даже до селения Прорва еще встречались зимовки киргизов по берегу Каспия. Кто не сумел или не имел случая выменять себе верблюдов, продолжал ехать на лошадях.

После Прорвы уже никаких зимовок не было. Продовольствие на дорогу каждый раздобывал себе сам. Главным образом, везли муку и постное масло. Некоторые оставляли себе молодых лошадей для убоя. Везли с собой воду и топливо, так как в пустыне росла реденькая трава, да и то не везде. Военные ехали отдельными отрядами, беженцы собирались группами по месту жительства.