Великий Сталин

«ПРАГА. 8 дек. (ТАСС). Как сообщает агентство Телепресс из Брюсселя, Центральный Комитет Бельгийской коммунистической партии преподнесет И.В. Сталину ко дню его 70-летия неопубликованное письмо Карла Маркса, написанное 90 лет тому назад. Письмо прекрасно сохранилось. Оно было послано Марксом из Манчестера председателю Демократической ассоциации Брюсселя Люсьену Жотрану».

Всего десять лет назад такое не могло происходить в Европе так открыто, почти официально! Шестидесятилетие Сталина отмечалось как достаточно локальное событие. Семидесятилетие превращалось в событие мирового уровня.

Могло ли всё это нравиться «сливкам» Запада, Золотой Элите капиталистического мира? Сталин и страна Сталина – и это приходилось признавать – становились всё более привлекательными для широких масс по всей планете. Сегодня «продвинутые» «историки» и телекомментаторы представляют дело так, как будто после того, как Красная Армия пришла в Европу, наши солдаты и офицеры лишь слюни пускали, глядя на европейский «шик»… Но, во-первых, умный человек в таких случаях не разевает рот от удивления, а сжимает зубы, думая: «Поскорее бы добраться до дома да засучить рукава, чтобы и у нас было так же…»

Во-вторых, «шик»-то был напускным, ибо выражал основной принцип капитализма: «Меньшинству – густо, большинству – пусто». СССР пока не производил холодильников, но зато сын советского рабочего мог стать студентом МГУ, а для сына английского рабочего Оксфордский университет был невозможен, как и Гарвардский университет для сына американского рабочего.

Француз или итальянец мог, идя по своей стране, наткнуться на колючую проволоку с табличкой «PRIVAT», а советский человек проходил необъятной Родиной своей как хозяин, свободно, – от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей…

Когда-то это ценилось.

Придя в Европу, русские не всегда создавали о себе представление у европейцев, для России благоприятное, – ведь в Европу пришла очень разная Россия!

Во-первых, это была всё ещё Россия с «родимыми пятнами» не столько даже капитализма, сколько феодализма. Всего двадцать восемь лет отделяли Россию-победительницу от дореволюционной «шатущей» России, описанной Максом Волошиным в 1923 году.

Во-вторых, в Европу пришла Россия с душой, уязвлённой великими утратами, общественными и личными. Что чувствовал запорожец, оставивший за спиной освобождённый родной город со взорванным Днепрогэсом, когда он входил в ухоженный германский городок? А что чувствовал отец, потерявший из-за германо-итало-венгеро-румынской агрессии против СССР детей? А сыновья, потерявшие из-за войны родителей?

Поэтому имели место и гнусные истории, и кровавые эксцессы…

Однако в Европу пришла не только волошинская «Расея», но и Советская Россия, обладающая сдержанным достоинством. Её облик не мог не привлекать, не удивлять и не наводить простых европейцев на серьёзные раздумья.

Вот почему энтузиазм в мире по поводу предстоящего юбилея Сталина был неподдельным, а Сталин действительно имел право именоваться (хотя сам этого никогда не подчёркивал) великим вождем и учителем трудящихся всего мира.

Говоря коротко, Сталин оказывался таким личностным центром притяжения для всех подлинно прогрессивных и здоровых сил планеты, замены и аналога которому эти силы иметь не могли. И он же оказывался безальтернативной, незаменимой никем фигурой в мировом противостоянии здоровых мировых сил силам реакционным, движимым лишь своекорыстием.

Даже Ленин не обладал таким реальным идейным и моральным влиянием на будущее мира, какое обрёл Сталин к началу 50-х годов. И уж ни в какое сравнение не шли материальные и военные возможности страны Ленина и страны Сталина.

И эта страна имела теперь опорные военные базы в центре Европы. Причём имела их в результате не завоевательной, а освободительной войны, то есть по праву не просто победителя, но по праву победившей жертвы агрессии.

А во Франции, в Италии, в Бельгии, в Австрии возрастали авторитет и влияние коммунистов, не говоря уже об Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии, Чехословакии и Восточной Германии. С трудом удалось подавить англичанам и янки левое восстание в Греции, и хотя с Югославией у Сталина отношения испортились вдрызг, югославы всё же в массе своей желали социализма.

Тут было над чем подумать и, говоря языком казённым, «правящим кругам капиталистических стран», и мировым финансистам, и мультимиллионерам, и монархам, премьерам, главам спецслужб…

И вообще всей Золотой Элите Запада.