Великий Сталин

Почему же Черкасов обратился именно к Берии? Вопросами культуры и идеологии занимались Маленков, Ворошилов, Суслов, Фадеев, наконец, министр кинематографии Большаков… В те же дни – 12 мая 1951 года – режиссёр Михаил Ильич Ромм хлопотал за оператора Бориса Израилевича Волчека через «дорогого Георгия Максимилиановича» Маленкова.

А Черкасов писал Берии.

Почему?

Ответ мы находим у самого Черкасова:

«Я набрался храбрости написать Вам это письмо и послать Вам сценарий, потому что в моей памяти свежа встреча с Вами и Ваше удивительное внимание.

С глубоким уважением.

Преданный вам Н. Черкасов

8 мая 1951 г.».

Однако Лаврентий Павлович не имел никакого реального отношения к «культуре», и всё, что он мог сделать, – это переправить письмо в ЦК Маленкову с резолюцией: «В ЦК ВКП(б). Маленкову Г.М. Прошу Вас заинтересоваться. Л. Берия. 14.V.». Маленков же адресовал просьбу Черкасова в секретариат Суслову, на чём дело вновь и заглохло. Не нужен был «агитатор, горлан и главарь» с его «ста томами партийных книжек» банде «поэтических рвачей и выжиг».

И непоэтических – тоже.

Что же до Берии, то, как видим, он в среде подлинно творческих русских интеллигентов-интеллектуалов был ценим и уважаем – как и сам Сталин. Впрочем, Берию ценил и простой народ, и тому тоже отыскиваются свидетельства в архивах. Так, 9 июня 1950 года секретарю ЦК М.А. Суслову была направлена записка Отдела агитации и пропаганды ЦК, где были приведены выдержки из писем, пришедших в «Правду» после выхода на экраны фильма «Падение Берлина». Фильм критиковали обычные, нечиновные советские люди, и вот как, в частности, критиковали:

«…Тов. Вагин (Москва):

«…Члены Политбюро настолько искажены, что прямо неудобно за постановщиков. Нельзя же, прикрываясь хорошим замыслом и содержанием, показывать уродливо руководителей. Товарищей Ворошилова, Молотова, Микояна, Берия и других членов Политбюро народ любит, и показывать их надо такими, какими их знает народ».

Тов. Семенов (подполковник):

«Мне, участнику нескольких парадов в Москве, довелось видеть товарищей Молотова, Ворошилова, Маленкова, Булганина, Берия и др. на трибуне. Они не произносили в это время речей, но это – энергичные, волевые люди. Не уносишь этого впечатления после просмотра фильма «Падение Берлина», здесь они показаны пассивными, я бы сказал, карикатурными»…»

Обращаю внимание читателя на тон писем – в нём нет и тени той якобы рабской психологии, которую приписывают советской массе нынешние «продвинутые» «историки», «мастера слова», «политологи».

Так, инспектор районного отдела народного образования из Кронштадта Данилова, мастер Московского завода шлифовальных станков Дроздов, учитель из Красногорска Иванов, слесарь из Ростова Ярославской области Буревой, Титов и Белканов из Риги, Коваленко из Мурманска, Мехоношин из Ярославля, Осминкин из Ленинграда, не сговариваясь, жёстко осудили введение в картину некоего сталевара «Алексея Иванова», представленного в фильме «передовым стахановцем», встретившимся со Сталиным…

«Зритель испытывает неловкость и даже стыд за… парня… Совершенно неуместно и никому не нужно было показывать знатного молодого человека в роли придурковатого Иванушки…».. «Почему Алексей по желанию сценариста остался каким-то недоразвитым простачком, ограниченным, примитивным человеком?…» «Образ сталевара в мирных условиях и на войне – неотёсанный, необразованный, невоспитанный парень! Это не реальный облик передового советского человека… Даже наши умные советские дети с возмущением следят за Алексеем Ивановым и бросают самые нелестные реплики о нем…».. «Кто он – …советский рабочий, выросший в коллективе, любящий товарища Сталина с детства, или мужичок дореволюционного времени из медвежьего уголка…»

Это всё – «непричесанные» «рядовые» мнения. И это – мнения людей, ощущающих себя хозяевами страны и жизни и не склонных к тому, чтобы их оглупляли…