Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

Данная политическая комбинация была задумана Д.Ф. Треповым, однако до сих пор остается неясным, выполнял ли он волю царя или действовал на свой страх и риск. Министр финансов В.Н. Коковцов вспоминал, что родной брат дворцового коменданта А.Ф. Трепов называл проект своего родственника «безумным» и умолял не слушаться невежественных людей, «привыкших командовать эскадроном, но не имеющих ни малейшего понятия о государственных делах». Несколько позже Николай II говорил, что дворцовый комендант честный и преданный ему человек, но политически наивный. Вероятно, Николай II оценивал и взвешивал все предложенные ему варианты, не высказывая до определенной поры собственной точки зрения.

Официальное правительство настаивало на роспуске Государственной думы. Премьер-министр И.Л. Горемыкин называл «невероятной чепухой» попытку управлять с помощью «какой-то пародии на западноевропейский парламентаризм». Министр внутренних дел Столыпин указывал на непрекращающиеся террористические акты, которым фактически потворствовала Дума, требующая амнистии для политических преступников. Как раз в это время был убит командующий Черноморским флотом вице-адмирал Григорий Чухнин. Революционеры ненавидели его за подавление восстания на крейсере «Очаков». Адмирал, уже переживший одно покушение, заперся на даче под особой охраной, но тем не менее пал жертвой террориста из Боевой организации партии эсеров.

В конечном итоге Николай II принял сторону своих министров и подписал указ о роспуске Государственной думы. Техническая сторона дела легла на плечи министра внутренних дел. Столыпин предложил выждать до воскресенья, чтобы предотвратить возможные антиправительственные выступления. Указ был напечатан втайне в сенатской типографии. Пока депутаты разъехались на воскресный отдых, Столыпин приказал ввести усиленный караул в Таврический дворец и закрыть все входы в него. По согласованию с военным министром в Петербург были скрытно отправлены несколько гвардейских кавалерийских полков. Сохранился колоритный рассказ о том, что в ночь с субботы на воскресенье царь якобы передумал и отправил к Председателю Совета министров курьера с повелением задержать исполнение манифеста. Но Горемыкин заперся в спальне и сделал вид, что спит глубоким сном. Утром 9 июля 1906 г. депутаты, явившиеся в Таврический дворец, прочитали вывешенный на крепко запертых дверях манифест о том, что Государственная дума распущена, поскольку они «уклонились в не принадлежащую им область».

I Государственная дума, избранная на 5 лет, просуществовала всего 72 дня. Первый в российской истории парламентский опыт окончился полной неудачей. Более двухсот депутатов, в основном кадеты и трудовики, решили не подчиняться. Они собрались в Выборге, на территории Великого княжества Финляндского, вне досягаемости русской полиции, и приняли воззвание. Население России призывалось оказывать пассивное сопротивление: не платить налогов и не давать рекрутов правительству. Эти способы воздействия на правительство являлись заведомо неэффективными, так как очередной призыв на военную службу должен был состояться лишь через несколько месяцев, а прямые налоги составляли незначительную часть поступлений в казну.

Председатель Совета министров

Одновременно с роспуском Думы был отправлен в отставку И.Л. Горемыкин. Председателем Совета министров с сохранением поста министра внутренних дел был назначен П.А. Столыпин. Петербургский чиновный мир был взбудоражен. Все задавались вопросом, как наивный провинциал сумел обойти Горемыкина, которого называли «хитроумным Улиссом». Министр иностранных дел А.П. Извольский писал: «Это нужно отнести на счет личной инициативы Николая II, который надеялся этим путем ослабить впечатление, связанное с роспуском Думы. В действительности это назначение было полумерой: оно не удовлетворило никого. Партии оппозиции, не исключая и умеренных либералов, рассматривали этот акт как прелюдию к полному уничтожению манифеста 1905 года., в то время как реакционеры, раздраженные отставкой Горемыкина, которого они считали жертвой, враждебно относились к назначению человека, связанного, по их мнению, с либеральным движением».

Наблюдательные чиновники, впрочем, с первого месяца пребывания Столыпина в столице догадывались, что он не собирается оставаться на вторых ролях. Это не означает, что Столыпин примитивно «подсиживал» начальника. Характерно мнение В.И. Гурко, весьма предвзято относящегося к Столыпину, но в данном случае проявившего беспристрастность: «По моему глубокому убеждению, толкало его на занятие поста председателя Совета министров не честолюбие, а отрицательное отношение к Горемыкину, бездеятельность которого ему стала сразу ясна, и убеждение, что, только став у центрального кормила власти, возможно проводить ту внутреннюю политику, которая формально возложена на одного министра внутренних дел, а фактически зависит от совокупной, согласованной деятельности всех министров».