Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

Столыпин был призван к власти в тяжелейший для России период, когда власть и общество находились в состоянии войны. Борьба шла по всем направлениям от обличительных речей в Государственной думе до жестоких террористических актов, уносивших десятки жертв. Столыпин мужественно противостоял разрушительному движению. С думской трибуны он произнес знаменитые слова «Не запугаете!», обращенные к силам, взявшим курс на конфронтацию. Эти слова стали лейтмотивом деятельности Столыпина на посту Председателя Совета министров и министра внутренних дел Российской империи. В этой главе мы попытаемся осветить разнообразные аспекты деятельности Столыпина, связанные с Государственной думой и борьбой с революционным движением.

Министр внутренних дел

43-летний Столыпин был новичком в Петербурге. Седовласые сановники втихомолку поговаривали, что ему не хватает государственной широты. К тому же чинопроизводство не поспевало за стремительным восхождением Столыпина по служебной лестнице. Дочь П.А. Столыпина вспоминала, что министерский лакей, впервые помогавший облачиться новому министру, спросил: «Где лента его Высокопревосходительства? Лента где?» Саратовский слуга обиженно ответил: «Никакой ленты у нас нет, Петр Аркадьевич не генерал». Привыкший к службе у старых сановников, лакей не мог себе представить, что у министра еще нет орденской ленты. Столыпин имел чин действительного статского советника, тогда как многие из его подчиненных были тайными советниками или полными генералами. В первое время на заседаниях Совета министров Столыпин предпочитал помалкивать, а когда заговаривал, опытные сановники с усмешкой переглядывались, заслышав провинциальные обороты: «у нас в Саратове», «у нас в Гродно». Но Столыпин быстро вникал в масштаб задач, стоявших перед российским правительством.

Приступая к рассказу о деятельности П.А. Столыпина на высших государственных постах, неизбежно задаешься вопросом, с каким идейным багажом он приступил к выполнению возложенных на него обязанностей. Ни до, ни после своего назначения в правительство Столыпин не имел случая изложить свое кредо в систематизированном виде. Впоследствии ряд его мыслей нашли отражение в речах, произнесенных с трибуны Государственной думы и Государственного совета. Но о его политических взглядах до появления в Петербурге можно судить только по нескольким запискам и отчетам, среди которых особенно важны два уже цитировавшихся всеподданнейших отчета, подготовленные на посту саратовского губернатора, а также по отдельным замечаниям в личной переписке. В письме к жене Столыпин заметил: «Я ведь первый в России конституционный министр внутренних дел»[141]. В этих словах сквозило некоторое недоумение, так как он оказался в роли конституционного министра явно не по своей воле.

Обычно молодое поколение исповедует более либеральные, а иногда и гораздо более радикальные взгляды, чем их отцы и деды. Например, главный организатор цареубийства 1 марта 1881 г. Софья Перовская была внучкой министра внутренних дел и дочерью петербургского военного губернатора. В случае со Столыпиным все произошло прямо противоположным образом. Мы видели, что его дед Д.А. Столыпин был близок к декабристам и одобрял их конституционные проекты, причем, судя по его дружбе с Павлом Пестелем, склонялся к наиболее радикальному варианту, воплощенному в Русской Правде. Заметим, что отец П.А. Столыпина, в отличие от его деда, не увлекался конституционными проектами и всю жизнь был верноподданным монархистом. Вместе с тем генерал А.Д. Столыпин, друживший с Львом Толстым и имевший обширные знакомства среди творческой интеллигенции, говорил, что его сыновья гораздо правее, чем он сам. Действительно, в третьем поколении не наблюдалось ни малейших поползновений к вольнодумству. Старший сын – Петр Столыпин в студенческой молодости избежал увлечений радикальными идеями, что было обычным явлением даже для самых благонамеренных в будущем людей. Младший – Александр Столыпин, ставший журналистом, сотрудничал в консервативной газете «Новое время».

В начале XX в. такие течения русской общественной мысли, как славянофильство и западничество, уже были размыты, и Столыпина нельзя было считать принадлежащим к какому-то из этих направлений. Для сравнения скажем, что предыдущий глава правительства С.Ю. Витте в молодости испытал сильное влияние славянофильских идей, а в зрелые годы стал сторонником теории национальной экономики Ф. Листа. Нам неизвестно имя мыслителя, который оказал бы такое же воздействие на мировоззрение Столыпина. Вероятно, он был знаком с трудами Д.А. Столыпина, хотя бы потому, что тот являлся его родственником, но нет никаких сведений, что П.А. Столыпин увлекся позитивистской теорией О. Конта, которую популяризировал его двоюродный дядя.