Великий торговый путь от Петербурга до Пекина

Если бы упомянутыми суммами распоряжались руководители какой-нибудь частной компании или купцы-единоличники, вложившие свой капитал в обоз, на все товары, как русские, так и китайские, начислили бы налог по тогдашней ставке 10 процентов цены. Налоговые поступления составили бы приблизительно 28 тысяч рублей за российские товары, фактически отправленные в Пекин, и 16 тысяч рублей за китайские товары, привезенные непосредственно из Пекина. То есть в общей сложности 44 тысячи рублей. Власти, несомненно, оценили свою пушнину по ценам выше, чем назначались на свободном рынке, но тогда получается так, что мы учли в наших вычислениях одни только фактические затраты на обоз.

Посмотрим на это дело с другой стороны: если бы государственные инвестиции в какое-либо еще предприятие составили 350 тысяч рублей, при скромной доходности в 6 процентов денежные поступления в казну превысили бы 20 тысяч рублей, причем с намного меньшим риском и не с такой сильной головной болью. Прямые затраты на обоз, в данном случае составившие 13 процентов за китайские возвращенные товары, были значительно больше 5 процентов, о которых сообщил И.Е. Фокеродт в 1737 году. И если Ф.И. Страленбергу сказали в это время, что сделку «часто заключали из расчета цент-процент», его собеседник представляется человеком неосведомленным или лукавым. Наблюдения И.Г. Фокеродта вполне могут содержать нечто большее, чем просто зерно истины: «Только никудышная и странная организация самого дела, а также простодушный надзор со стороны Сибирского приказа на протяжении хранения и продажи этих товаров, помноженные на мошенничество со стороны чиновников, [назначенных] присматривать за ними, стали причинами того, что громадная часть прибыли ушла в никуда или перешла в их карманы». Возможно, что еще одна команда чиновников, отличавшихся более либеральными подходами к назначению цен на государственные товары и изменению цен в соответствии с рыночной конъюнктурой, обратила коммерческий провал в образец деловой хватки для подражания. Приятное это занятие — выдвижение предположений. Мы не можем сказать, насколько продолжительная выстроилась очередь чиновников с бездонными карманами от сборщика ясака до надзирателя над продажами в Москве. Однако приговоры по обвинению в растрате государственных средств и злоупотреблениях следовали один за другим, примером может служить дело о задолженности, причитающейся с комиссара обоза С.М. Третьякова. Расплата по его долгу легла на казну обоза и, в конечном счете, на вдову самого Степана Михайловича. X. Трусевич выдвинул предположение о том, что участников обоза часто обманывали, когда заставляли платить чрезмерно высокие цены за животных и расходовать излишние средства на их содержание. В данном случае опять можно предложить, что обозникам платили не по ведомости. Причем Трусевич не мог предоставить какие-либо иные доказательства, кроме заявления о том, что некоторые цены кажутся ему сомнительными.

Задолго до окончательного закрытия счетов того обоза и обнаружения очевидного полного его провала члены Верховного тайного совета вызвали наиболее сведущих в делах обоза специалистов, больше, чем кто-либо еще, заинтересованных в будущем вмешательстве государства в эти дела, и потребовали от них высказать свое суждение на сей предмет. Их мнения диаметрально разошлись по самым актуальным вопросам. С.Л. Владиславич-Рагузинский безусловно поддержал продолжение отправки казенных обозов в Пекин и даже пошел дальше, когда предложил запретить в Сибири торговлю пушниной купцам-единоличникам одновременно и на китайских территориях, и на границе. Причем в приграничных городах он предложил открыть местные ярмарки для сибиряков и монголов. Купцам-единоличникам под страхом смерти запрещалось переправлять товары на китайскую территорию. Над деятельностью составителей и сопровождающих обозов следовало осуществлять тщательнейший государственный надзор, их участникам категорически запрещалось вести частную торговлю, зато устанавливалось постоянное денежное содержание; над частной торговлей по всей Сибири предлагалось установить пристальный надзор со стороны государственных чиновников, назначенных в штат ряда новых крепостей и застав. Такие предложения крайнего свойства неминуемо вызвали сопротивление, особенно в среде купечества, но не меньше противников предложенных мер обнаружилось и среди тех государственных чиновников, которые остерегались введения запретов на частную торговлю из-за угрозы обвального сокращения доходов от государственной таможни.