Великий торговый путь от Петербурга до Пекина

Торговлю ценными и дорогими сибирскими мехами, кожами и шкурами, считавшимися с большим отрывом самыми важными предметами торговли с китайцами, Петр для частных лиц объявил вне закона. Эпизодические запреты на продажу конкретных видов мехов азиатским купцам, торговавшим в Московии, упоминаются еще с XVI века, но только с последнего десятилетия XVII столетия власти предприняли первую попытку ввести монополию на их сбыт. Сокращение предложения кож тонкой выделки наряду с огромными потенциальными прибылями подвигли царя Петра в 1693 году на введение запрета для частных лиц на вывоз в Китай и прочие страны соболей стоимостью больше 40 тысяч рублей и всей пушнины чернобурой лисицы. Наконец в 1706 году указом в адрес енисейского воеводы Богдана Даниловича Глебова сибирским сановникам напоминалось о запрете кому бы то ни было вести торговлю на территории китайских вотчин без императорской «грамоты», а также о том, что монополия на продажу сибирской пушнины тонкой выделки считается исключительным правом государства. Как и в случае с обозами на Пекин, государственная монополия на наиболее доходные предметы торговли вводилась умеренными темпами, но потребовалось совсем немного времени, чтобы искушение скорой и незатейливой корыстью подвигло двор царя московитов на то, чтобы полностью прибрать такую торговлю к собственным рукам.

Еще до обнародования правил в 1689 году 4 торговых обоза поступило в Пекин, а за последующие два десятка лет туда пришло дополнительно 10 таких обозов. По разрозненным и неполным сведениям из случайных источников, практически все они представляли собой крупные предприятия. Первый обоз, отправленный в соответствии с новыми правилами, нагрузили, судя по имеющимся данным, товаром, принадлежащим государству, на 31 тысячу рублей и товаром частных лиц на 26 тысяч. Официальный доход Государственного казначейства тогда составил целых 24 тысячи рублей. На следующий обоз набрали еще больше товара, прежде всего за счет купцов-единоличников, и он принес государству без малого в два раза больше дохода. Ко времени третьего такого предприятия (1702–1704) под руководством крупного купца Ивана Саватеева сложился «типовой» размер пекинского обоза на многие предстоящие десятилетия: суммарная стоимость государственных и частных товаров оценивалась в 223 320 рублей (по ценам Нерчинска), а сопровождал обоз отряд из 400 с лишним мужчин. Размер дохода от обоза купца И. Саватеева остается загадкой, зато пятый обоз Петра Худякова в 1705–1709 годах официально принес прибыль в размере 270 тысяч рублей, считавшуюся непомерно крупной по тем временам.

Из 14 казенных обозов, отправленных в Пекин между 1689 и 1722 годами, практически все должны были принести в казну финансовую прибыль при условии учета исключительно непосредственных на них затрат за вычетом накладных расходов сибирского колониального аппарата. Главный экспортный товар — сибирские меха и кожи по большому счету добывались с минимальными на них затратами, а расходы в основном причитались на содержание весьма раздутого состава колониальной администрации Сибири. Если бы существовала возможность установления таких расходов, а она у нас отсутствует, с большой долей достоверности можно предположить, что доходы в русскую казну значительно увеличились через поощрение купцов-единоличников на занятие торговлей с Китаем как таковой с последующим начислением на них обычных таможенных пошлин, прочих сборов за использование государственных складов и т. д. Разумеется, при этом предполагалось, что государственные чиновники в Сибири добросовестно занимались бы пресечением всех незаконных и тайных перевозок товаров на территорию Маньчжурии. Но о таком их рвении остается только мечтать.

Сохранилась масса свидетельств того, что в петровские времена предприимчивые, но не дружащие с законом русские купцы переправили на территорию самого Китая и в его вотчины не меньше, если не больше товаров, чем это было сделано казенными обозами. В период между подписанием Нерчинского договора и прекращением китайцами торговли с Россией в 1722 году в Пекин направлялось два специальных посольства, состоящие из дипломатов и купцов. Первое посольство 1692–1695 годов возглавил опытнейший европейский торговец в России Эверт Избрант Идес, а второе — Лев Васильевич Измаилов (1719–1720). И это не считая 14 российских казенных обозов, которым дано высочайшее разрешение для прохода в Пекин. Тем не менее, когда русский посол Савва Лукич Владиславич-Рагузинский в 1726 году прибыл в Пекин, к своему большому удивлению он обнаружил, что маньчжуры уже приняли 50 «послов» и «посланников» из России. Другими словами, многочисленные купцы-единоличники понаехали в Пекин без дарованных царем полномочий, на свой страх и риск. Кое-кто из этих самозванцев приобрел паспорта, подписанные губернаторами и местными чиновниками Сибири, остальные, по всей вероятности, просто подделали верительные грамоты. Маньчжуры попросту не могли по-настоящему отличить официальные русские паспорта от умело изготовленных подделок.