Великий вопрос

Карина Сейзер побледнела, и сердце ее болезненно сжалось. Она могла ожидать чего угодно, только не холодного тона и просто протянутой руки. Однако она овладела собой и сердечно ответила на рукопожатие.

— Помните, Дэвид… Ведь я часто угрожала вам тем, что вот возьму и приеду к вам.

— Только перед самым-то приездом и не написали ни слова. — Он рассмеялся и взглянул на индианку, которая в эту минуту входила в хижину.

— Я вполне понимаю вас, Дэвид… Очень может быть, что на вашем месте я поступила бы точно так же.

— Прежде всего пойдем и чем-нибудь закусим, — сказал он весело, не обращая внимания на интонацию миссис Сейзер. — Вероятно, вы порядком устали. Какой дорогой вы ехали сюда? Вверх по реке? Значит, вы зимовали в Доусоне? Или, может быть, вы воспользовались последним санным путем? Это ваши? — и он указал на проводников, устроившихся у костра.

После того он открыл дверь и предложил Карине войти в дом.

— В прошлом году я отправился из Сёркла вверх по реке, — продолжал он. — Пришлось идти по льду, и я временно поселился здесь. Я думаю пока что заняться изысканием на Гендерсон-Крик. А если не удастся, пойду вверх по берегу Стюарт.

— А вы, знаете, не очень изменились, — сказала она, стараясь перевести разговор на личные темы.

— Да, я, пожалуй, немного исхудал, но зато у меня окрепли мускулы. Вы это хотели сказать?

Она не ответила, пожала плечами и стала глядеть на девушку, которая развела огонь и при слабом освещении жарила большие куски оленьего мяса.

— Вы долго прожили в Доусоне?

Он обтесывал березовое топорище и задал вопрос, не подняв головы.

— Нет, всего несколько дней, — ответила Карина, все еще следя за индианкой и почти не слушая Пэна. — Вы что спросили? Сколько я прожила в Доусоне? Ах, в Доусоне я прожила месяц и очень была рада, когда уехала. Надо вам сказать, что я не очень-то люблю северян. Они слишком уж несдержанны в своих чувствах.

— В сущности, они по-своему правы, — в том отношении, что отказались от многих условностей. А время для путешествия вы избрали очень хорошее. Вы можете осмотреть все и уехать отсюда еще до появления москитов. Ваше счастье, что вы не имеете представления о том, что за ужасный зверь москит.

— Возможно. Но расскажите мне что-нибудь о себе. Как живете? Что делаете? С кем встречаетесь?

Говоря таким образом и задавая вопросы, она не отрывала взгляда от индианки, возившейся у печки.

В эту минуту Винапи растирала на камне кофе и делала это с упорством, свидетельствующим о нервах столь же первобытных, как и способ растирания. Держа в руках кусок кварца, она раздробила отдельные кофейные зерна.

Дэвид Пэн обратил внимание на пристальный взгляд Карины Сейзер, и легкая улыбка скользнула по его губам.

— Да, здесь раньше был кое-кто, — не спеша ответил он. — Несколько молодцов с Миссури и из Корнуэллса. Они все теперь работают на Эльдорадо.

Миссис Сейзер внимательно посмотрела на девушку.

— Индейцев здесь, кажется, немало, — заметила она.

— Индейцы издавна живут ниже Доусона. Редко-редко кто-нибудь заглянет сюда. Кроме Винапи, здесь никого нет, но и она родом из Койокука.

Вдруг страшная слабость овладела Кариной Сейзер. Ей казалось, что Дэвид Пэн отодвинулся от нее на огромное расстояние, а вся бревенчатая хижина закружилась, как пьяная. Только очутившись за столом, она несколько пришла в себя. Она почти все время молчала, сказала лишь несколько слов о погоде и о стране, а Дэвид пустился в объяснения различий между золотыми россыпями в Верхней и Нижней Стране.

— Вы даже не считаете нужным осведомиться о причине моего приезда сюда, — сказала наконец Карина. — Очевидно, вы и без моих объяснений все знаете…

Они встали из-за стола, и Дэвид снова принялся за свое топорище.

— Вы получили мое письмо?

— Последнее письмо? Думаю, что не получил. Очень может быть, что оно прибудет позже вас и странствует теперь около Берч-Крик. О почте в наших местах лучше не говорить. Это сплошной позор. Ужас — и больше ничего!

— Дэвид, что же с вами такое случилось? Вы деревянный какой-то… — Она заговорила твердо и резко, основываясь на прежних отношениях. — Почему вы не спросите, как я живу? Неужели же вас это совсем не интересует? Знаете, мой муж умер!

— Разве? Как жаль. Когда же это случилось?

— Дэвид! — Она готова была заплакать от огорчения. — Но хоть несколько писем моих вы получили? Вы, правда, не отвечали, но я все же не могу себе представить, чтобы вы совсем не получали моих писем…

— Нет, зачем же? Несколько писем ваших я получил. Вот только не получил последнего письма, в котором вы писали о смерти мужа. Должен признаться, что почти все ваши письма я прочел Винапи вслух, так сказать, в назидание ей: знай, мол, какие такие твои белые сестры. Я склонен думать, что она извлекла из этого немалую пользу. Вы как думаете?

Она сказала, не обращая внимания на резкость Дэвида: