Великий жулик Большой папа

– Так… Даю напряжение. Проверяю выходные данные сигналов. Отключаю стояночные тормоза. - Все эти загадочные фразы он сопровождал щелканьем тумблеров и нажатием кнопок. Под его руками кабина оживала - заиграли огоньки на пульте, что-то тихо зажужжало. С мягким шумом поднялись пантографы.

Алешка снял с пульта микрофон и важно произнес:

– Внимание, обожаемые пассажиры. Даю отправление. Соблюдайте осторожность. Не прыгайте на ходу. Начинаю движение. - И взялся за контроллер.

И, послушный ему, электровоз мягко тронулся с места, стал плавно набирать скорость.

Котяра стоял у Алешки за спиной и все шире разевал рот. Казалось, он сейчас завопит во всю кошачью пасть в восторге от порции валерьянки.

– Хорош! - сказал он. - Тормози. Можешь! Как прибудем на место - пять баксов твои.

– Пятьсот, - холодно сказал Алешка.

– Что - пятьсот? - не сразу врубился Котяра. - Это за что же пятьсот?

– За вредность.

– Твою, что ли? - оторопел Котяра.

– За профессиональную. Тут кругом блуждающие токи.

– И чего они?…

– Спиндилез вызывают. - Алешка проделал все манипуляции в обратном порядке и остановил состав. - Ищите себе другого машиниста. А я за такие бабки даже из дома не выхожу.

Научился с бандитами разговаривать. Мне даже неловко стало. И боязно. Жаль, что пистолет в чемодане.

– А что за спиндилез такой? - обеспокоенно спросил Котяра.

– Скоро узнаете, - пообещал Алешка, вставая с кресла. - Пошли, Дим.

Котяра выскочил из кабины первым и засеменил перед нами, оборачиваясь на ходу и убеждая:

– Нет, дорогой мой, не горячись. Ты же деловой человек. Так дела не делают. Твоя цена?

– Я уже сказал.

– На хрена тебе такие деньги? - не выдержал жадный Котяра.

– На молоко. За вредность.

– Ладно. Четыре сотни.

– Две вперед.

Мы уже шли по нашему вагону. Остановились у нашего купе. Котяра достал бумажник, но… Тут его взгляд упал на табличку на двери.

– Это что? - как-то безумно ткнул в нее пальцем.

– Сами знаете, - Алешка снял табличку и сунул ее под футболку.

Это была совсем не та табличка: «Не влезай! Убьет!» Это была другая. На ней была нарисована оскаленная собачья морда и написано: «Осторожно! Злая собака!»

Где-то я недавно такую видел. Но вот где? А! На «Шапито»! Но почему она произвела на Котяру такое впечатление?

Он тут же вручил Алешке деньги, сказал:

– Ну-ну, дорогой мой, - и поспешил в свой вагон.

– Маме не проболтайся, - предупредил меня Алешка. - А то еще обидится.

Еще бы! Мы ведь ее и гулять выводили! Не соскучишься с этим сорванцом.

Но в чем же волшебная сила этой таблички? Люди без совести и чести, с автоматами в руках не боятся злых собак. Они сами как бешеные собаки…

– Я тебе все потом объясню, - пообещал Алешка.

– А спиндилез? - с надеждой спросил я. - Что за собака такая?

– А я знаю? - Алешка с искренним удивлением распахнул глаза. - Какой-то дядька в кино хвалился. Я и вспомнил.

И мы вошли в свое купе.

Оно благоухало степными ароматами. Но мама была грустна, скучала без папы. Правда, была спокойна. Алешка своей табличкой обеспечил ее безопасность.

А как быть, если мама пойдет, например, в туалет? Не повесит же он табличку ей на спину?

Хотя, кто знает? Этот сорванец всегда находит оригинальные решения проблем.

– А чего мы опять встали? - спросила мама. - Не знаете? Проехали немного - и встали?

– Реверс заело, - объяснил Алешка. - Скоро тронемся. А поесть чего-нибудь найдется?

Алешка знает мамины слабости. И умеет ими пользоваться. Ей все время кажется, что он голодный. И любой неприятный или опасный разговор можно тут же направить в мирное русло.

– Ой! Ну как же! - мама засуетилась. Стала переставлять свои букеты на папину полку. Только кактус не тронула.

Алешка с аппетитом стал уплетать остатки жареной еще дома курицы - какая дорога без курицы?

– К нам никто не заходил? - спросил он, прожевав.

– Нет, кому мы нужны? - она с удовольствием наблюдала, как Алешка ест. А как я ем, ее не интересовало, я-то - старший. Почти взрослый.

Вообще, я стал чувствовать какую-то незаслуженную обиду. В поезде творится черт знает что. Алешка садится за штурвал электровоза. Зарабатывает сотни баксов. И самое главное - что-то знает. И что-то собирается натворить. А я? Брожу, как в тумане, натыкаясь на стулья… Впрочем, какие там в тумане стулья? Опять на подхвате. «Сделай то. Сделай это. А я тебе все потом объясню».

Хватит! Надо тоже проявить инициативу. Герой, конечно, из меня не получится. Но на роль отважного рядового бойца и я сгожусь.

А какой боец без оружия?

И я, обглодав куриную косточку, стянул незаметно ключи от чемодана, забрался на верхнюю полку и, пользуясь тем, что мама радостно смотрит Алешке в рот, тихонько отпер его. Приоткрыл крышку, нащупал в глубине тяжелую холодную сталь пистолета, вытащил его и сунул в багажную сетку, накрыв скомканным полотенцем. А попутно прихватил, думая, что это запасная обойма, какой-то небольшой предмет. Это оказалась та самая штучка, которую Зинаида Петровна, «ботаничка», передала папе. И вовсе не обойма. А магнитофонная кассета.

– Мне пора, - сказал тут Алешка. - Меня начальник ждет. Пошли, Дим.