Великобритания. Страна замков, дворцов и парков

Пока англичане сражались с ирландцами под Дублином в 1176 г., один из англо-норманнских рыцарей, Жан де Курси (1160–1219), под сурдинку захватил северные территории. В компании 300 вооруженных солдат он поскакал из Дублина в Даун и наголову разбил войско местного правителя Рори. Довольный победой, король Генрих отдал де Курси на откуп все королевство Ольстер – сколько завоюет земель, все будут принадлежать ему. Как только де Курси усмирил жителей Дауна, в знак доброй воли он основал здесь бенедиктинское аббатство, а соборную церковь Святой Троицы переименовал в честь Святого Патрика. В новое аббатство лорд пригласил братьев из монастыря Святой Вербурги в Честере. А вот монахи из даунского монастыря остались не у дел.

Через три года после его основания в монастыре Святого Патрика появились еще две реликвии, да какие! Дело в том, что в Дауне были захоронены останки не только Патрика, но также Св. Бригитты Ирландской и Св. Колумбы.

Святая Бригитта

Легенды называют Св. Бригитту дочерью языческого короля и его рабыни-христианки из числа пиктов. Повзрослев, Бригитта приняла веру матери и прославилась самоотверженностью и добрыми делами. Ее считают святой покровительницей Ирландии, однако она благоволит также лодочникам и кузнецам, птичницам и дояркам, мореходам и беглецам, ученым и типографским работникам, детям обычным и рожденным вне брака. А имя «Бриджет» до сих пор одно из самых распространенных в Ирландии.

Хотя Святая Бригитта скончалась в Килдэре, а Святой Колумба – на острове Иона, их тела спрятали от викингов в Дауне. Причем спрятали так тщательно, что за несколько веков могилы успели затеряться. Вот бы собрать драгоценные кости в одной церкви! Получилась бы усыпальница, достойная столицы. Именно так рассуждал Жан де Курси, который вознамерился сделать Даун центром своего обособленного княжества. Дело оставалось за малым – найти мощи. Де Курси попросил епископа помолиться о Божьем знаке, хорошо помолиться, качественно, чтоб уж наверняка. И совершилось чудо – столп света указал на неприметный бугорок, под которым покоились останки всех троих святителей. 9 июня 1196 г., в присутствии 15 епископов со всей Ирландии, останки торжественно перезахоронили в общей гробнице.

Собор в Даунпатрике. Гравюра XIX в.

Могущество ирландского магната не понравилось Иоанну Безземельному. В 1204 г. король даровал титул графа Ольстерского дворянину Хью де Лейси (? – 1186) и повелел тому взять в плен соперника. Справиться с де Курси было не так уж просто, ведь свои доспехи он снимал только в церкви. Что ж, святое место драке не помеха. Де Лейси вместе с наемниками напал на де Курси, когда тот молился в соборе Дауна, но даже в таких обстоятельствах рыцарь проявил недюжинную ловкость – схватил распятие на шесте и, по словам летописца, уложил 14 человек, прежде чем враги сумели его одолеть.

Борьба за господство в Ольстере напрямую затрагивала собор в Даунпатрике. Дошло до того, что епископ снарядил группу монахов в Англию, чтобы просить об убежище – находиться в Дауне стало небезопасно. В 1245 г. город пострадал от землетрясения, а в 1315 г., во время войн Эдуарда Брюса, младшего брата короля Роберта, собор спалили шотландцы. Вплоть до начала XVI в. собор лежал в руинах, а вслед за ремонтом 1512 г. начался новый виток несчастий. Во время закрытия монастырей англичане превратили собор в конюшню, а затем и вовсе разрушили. В 1609 г. собор – точнее, то, что от него оставалось – был переименован в церковь Св. Троицы. Теперь церковь, как и многие другие на севере Ирландии, принадлежала уже не католикам, а протестантам. Чтобы не терять связь со Св. Патриком, жители Дауна поменяли название города на «Даунпатрик» – «крепость Патрика». Хотя проводить службы в полуразрушенном соборе было невозможно, его использовали для официальных церемоний, таких как введение в должность деканов и епископов.

В 1790 г. реставрация собора возобновилась и продолжалась до 1820-х гг. Архитектор Чарльз Лилли стремился вернуть собору средневековое величие, но при этом снес то последнее, что оставалось от древнего собора. Результатом стала наигранная средневековость, которая так импонировала англичанам XIX в.