Великодушные враги (Право на измену)

— Я думала, ты умер, — всхлипывала она. — А потом… ты… ты…

На нее вдруг с новой силой обрушились боль и страх, пережитые за последние несколько дней, за последние несколько минут.

— О, Алекс, никогда в жизни мне не было так одиноко!

Александр обнял ее еще крепче.

— Но ведь я с тобой, милая! — настойчиво проговорил он. — Пока я дышу, ты не одинока, Джонет Максвелл. Что бы ни случилось, никогда не сомневайся в этом.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Мгновение он смотрел на нее молча, потом тихонько выругался сквозь зубы. А потом его рот властно накрыл ее губы, заставляя позабыть обо всем на свете.

Джонет растаяла в его объятиях, жадно открывая рот навстречу горячей и влажной ласке его языка. Она жаждала этого поцелуя, мечтала всей кожей ощутить прикосновение его рук. Только так можно было изгнать всякие воспоминания о Томасе Дугласе, об ужасе, пережитом за последние несколько часов.

Руки Александра скользнули вверх по ее спине, грубо схватили ее за волосы, обхватили затылок. Он крепко-накрепко прижался лицом к ее лицу, целуя с ненасытной жадностью, с такой страстью, какой она раньше в нем не ощущала. Не было больше никакой сдержанности, никакой бережности в его руках и в губах, не было нежности в подмявшем ее сильном мужском теле.

Джонет наслаждалась этим новым ощущением, упивалась им в восторге. Страстность не пугала ее, грубость была желанна. Александр Хэпберн наконец-то утратил свое хваленое самообладание, выводившее ее из себя. От его хладнокровия ничего не осталось. И все это ее заслуга!

Она прижалась к нему, обняла его за талию. Ее рот отвечал на его поцелуй с самозабвенной страстью. Они говорили друг с другом древним, примитивным языком любви, не оставляющим места ничему, кроме всепоглощающего желания овладеть и отдаться.

— Побойся Бога, милая, я же не каменный! Если ты будешь продолжать в том же духе, боюсь, Мэрдок утром застанет нас обоих в этой постели.

Александр говорил все это, продолжая крепко сжимать ее в объятиях. Во взгляде устремленных на нее прекрасных серебристо-серых глаз Джонет прочла что-то, пробудившее в ней ненасытный голод и какую-то отчаянную, бесстыдную дерзость.

— Ну что ж, мне кажется, дело того стоит, — прошептала девушка, задыхаясь от волнения.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбается, и всем телом радостно откликнулась на эту улыбку. Его глаза сузились, и в их непроницаемой глубине мелькнуло что-то вызывающее и дразнящее.

— Я слышал, есть женщины, ради которых стоит умереть. Ты хочешь сказать, что ты — одна из них, милая?

— Мне трудно об этом судить. Наверное, тебе виднее.

— Я бы с удовольствием продолжил этот ученый спор, но в безопасном месте, если не возражаешь, — усмехнулся в ответ Александр. — Как насчет того, чтобы натянуть нос Дугласам и совершить молниеносный бросок на юг? Ты не против?

— А ты поедешь?

— Вне всякого сомнения.

— Тогда поехали, — кивнула Джонет.

Александр отпустил ее и сунул руку за пазуху своей кожаной куртки.

— Надень вот это, — сказал он, протягивая ей пару сильно измятых мужских штанов и рубаху. — Придется тебе на эту ночь опять превратиться из Джонет в Джона.

Он со смехом подмигнул ей и отступил на шаг назад.

— Пока ты переодеваешься, мне надо успеть написать пару записок. И несмотря на все, что ты со мною сделала, дорогая, клянусь честью, что не обернусь, пока ты не закончишь.

Джонет взяла одежду, глядя, как Александр безо всяких церемоний носком сапога отодвигает от бюро по-прежнему неподвижное тело Томаса. Она отошла в дальний угол комнаты и повернулась к нему спиной. Для соблюдения приличий этого было явно недостаточно, но сейчас подобные соображения ее совершенно не волновали.

Потом она подумала: а вдруг Александр все-таки смотрит? И тут же по всему ее телу пробежала непонятная дрожь. Да, наверное, Александр мог бы ее научить принимать некоторые вещи близко к сердцу. Так или иначе Джонет начала переодеваться, но ей было уже не все равно.

Покончив с переодеванием, девушка подошла к нему. Сидя за письменным столом, Александр складывал и запечатывал письмо. На верхней стороне листа он нацарапал одно слово: «Ангусу».

Она склонилась над его плечом, глядя, как он подтягивает к себе чистый листок и обмакивает гусиное перо в чернильницу, чудом уцелевшую от столкновения с Томасом.

«Ваш счет не оплачен. Я конфискую товар, — написал Александр и в нижнем углу поставил размашистую подпись: — Хэпберн из Дэрнэма».

Джонет нахмурилась.

— Я не понимаю.

— У нас с Мэрдоком свои маленькие счеты. Он обещал уплатить за тебя сотню фунтов.

Наклонившись, Александр положил записку прямо на грудь Томасу.

— Можешь не сомневаться, Мэрдок поймет, о чем речь.

— Довольно неприятно узнать, во что меня оценили.

— Не горюй. Невеста из дома Максвеллов — это солидный трофей. Уверен, теперь они удвоят цену.

Улыбка сошла с лица Джонет, уступив место мрачной озабоченности. Она была официально обвенчана с Томасом. Теперь Дугласы ее в покое не оставят. Они перевернут небо и землю, чтобы ее найти.