Великое делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и его собаки Альмы

Только тогда я принялся за арабский текст. Он оказался необыкновенно любопытным. Я передам вам его общее содержание, подробный текст. Я уверен, вы не раз будете перечитывать… Документ был составлен одним из учеников Джабира ибн Хайана, называемого также Гебером, в начале десятого столетия. В нем рассказывается об удивительном опыте, который произвел великий учитель «во славу аллаха» над веществом, получаемым из насекомых, живущих на индийской смолистой смоковнице. Насекомые были ростом с комара и на длинных ножках. Несколько раз опыт производился вполне удачно, и в результате получался какой-то редкий и драгоценный краситель. По обычаям того времени, учитель с учениками, приготовив несложные приборы и разведя огонь, покидали свою мастерскую-лабораторию на три дня. Но при производстве четвертого опыта произошел любопытный случай, который и описывает автор документа. Один из учеников Хайана вошел в помещение до истечения трехдневного срока и не смог выйти оттуда. Когда его нашли, он ничего не видел и ничего не мог рассказать… Только через много месяцев он пришел в себя и смог сообщить учителю и своим товарищам, что, как только он подошел к сосуду, в котором получался краситель, — он «все забыл» и сразу ослеп. В документе рассказывается, что, выздоровев, этот ученик все же не смог заниматься наукой и покинул своего учителя.

— Я не особенный знаток алхимической символики, — признался Рюдель, приглашая меня к столу, на котором был приготовлен ужин. — Прямо скажу, не знаток, но перевод, который сделал Бэкон, говорит о том, что Роджер Бэкон знал арабский язык и суть документа, в общем, несомненно передал.

Естественно, что Одо Меканикус, который много лет общался с Роджером Бэконом, лучше меня мог разобрать надпись. Прочтя арабский текст документа, я было уже хотел упаковать все эти листки и отправить их вам, как вдруг одна мысль встревожила меня… Уж очень странным было содержание вашего тайника, так сказать, странным в своей совокупности… Не понимаете? Арабский пергамент — раз, записки Одо Меканикуса — два, торговая книга дома Меканикусов с записями от начала шестнадцатого столетия до тысячи пятьсот семьдесят второго года — три. Почему именно эти три документа были так тщательно спрятаны, какое отношение к Одо Меканикусу имеет торговая книга? Я решил повременить, тем более, что спустя сорок лет вы меня не ждали… — Рюдель рассмеялся. — Помог случай. На моем столе стояли цветы. Экономка — я привез ее из Бразилии — не привыкла поливать цветы в таких маленьких горшочках, и на моем столе образовалась изрядная лужа… Вы помните, вероятно, что все бумаги, которые ваш отец послал мне, были завернуты в лоскут, также найденный в вашем тайнике. Лоскут лежал на столе. Признаюсь, я им иногда смахивал пыль. Вода подобралась к нему. Кусок материи намок, я отжал его, просушил, и мне понравился его цвет — необычный, знаете ли, цвет.

— Рюдель хитро прищурил глаза. — Такой цвет, что я подумал: а не тот ли краситель, что описан учеником Хайана, придал волокнам этой материи такой блеск и цвет? Стал внимательнее перечитывать записи, сделанные в торговой книге, и огорчился. Не знаю, стоит ли говорить, у меня какой-то разоблачительный талант, господин Меканикус…

— Говорите, господин Рюдель. Дела наших предков так далеки и так наивны по сравнению с нашим огненным временем, что меня ничто не может огорчить!

— Чудесно! Вы лишены спеси, это облегчает задачу. Ваши предки разбогатели благодаря совершённому преступлению. Да, по законам того времени, они совершили крупное торговое преступление! Собственно, даже два, если хотите.

Но так как сейчас двадцатый век, а речь идет о середине шестнадцатого, то вы можете спать спокойно… Какой-то из моих предков прославился сочинением веселых песенок, из-за которых чуть было не сгорел по приговору инквизиции, что не мешает мне быть добрым католиком… Но вопрос идет совершенно о другом. Вы, кажется, химик?

— Меканикусы — все химики, — ответил я.

— Так будьте внимательны, здесь есть кое-что для химика. Итак, первое преступление Меканикусов. Ваши предки торговали краской индиго. Получали они ее от купцов в Антверпенской гавани, затем перевозили вверх по Шельде и каналам в Маас. В торговой книге отмечены платежи при всех перегрузках.

Параллельно шли записи в отношении других товаров и характерно, что каждая перегрузка индиго обходилась невероятно дорого. Записаны все взятки должностным лицам городов и таможен… Вы не видите преступления? Но в тот период владельцы плантаций вайды, европейского кустарника, из которого добывалась синяя краска, заставили правительство запретить ввоз индиго из Индии. Таково первое преступление ваших предков…

— Я не нахожу в нем ничего страшного.