Великое делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и его собаки Альмы

Мы особенно старательно работали последние дни, и во дворе выстроились штабели баллонов с мнемоналом. Некоторый проблеск доверия выразился в том, что мы теперь могли ходить друг к другу в кельи почти в любое время.

Альма вернулась на пятый день. Монахи чуть ли не обнюхали ее, но Фрезер, встретив ее у лазейки, успел снять с ошейника записку и пистолет-ракетницу! Содержание записки нас удивило, обрадовало и насторожило.

Господа М. и Ф.

С попами не ссоримся… После ракеты вас будет ждать машина у развилки дорог к северо-западу от монастыря.

Ваши друзья.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Жак Фрезер продолжает записки. — Побег. — Как свершилось Великое Делание

«Жак Фрезер продолжает эти записки. Карла Меканикуса больше нет. Я знал, что Карл держит свои дневники в термосе. Мой долг довести до конца историю его жизни…

В тот день, когда вернулась Альма, ко мне в келью заглянул «мой» монах.

— Идите к доктору Меканикусу, — сказал он. — Через час по коридору нельзя будит ходить. До самого утра двери будут заперты.

Я отправился в соседнюю келью и передал Карлу это предупреждение.

— По коридору нельзя будет ходить? Так он сказал? — переспросил меня Карл. — Жак, они что-то затевают! По-моему, здесь ожидается какой-то съезд.

— Съезд? Действительно, зачем им столько мебели?

— Да, да, сюда съезжаются какие-то гости. Конгресс подлецов, не иначе!..

— У меня все готово, — сказал я. — Пустим Альму…

Я постучал в дверь и попросил разрешения прогулять собаку по двору.

— Только быстро! — сказали мне. — Через полчаса закроем двери на засов, таков приказ.

Мы вышли наружу, и я, наклонившись к Альме, подробно объяснил, что ей нужно делать. Карл ждал меня у двери с микрофоном в руках и свернутым тонким проводом. Я приоткрыл дверь. Альма взяла в пасть микрофон, быстро побежала по коридору и спряталась в темной нише возле стрельчатых дверей в зал. Провод развернулся вслед за ней, и в коридоре было достаточно темно, чтобы его никто не заметил.

Через несколько минут дверь заперли. Охране было не до нас, и мы могли приняться за усилитель. Не скажу, что он мне удался, но слышно было довольно отчетливо. Вот открывается дверь, скрип… Я время от времени выключал и включал усилитель, так как очень боялся за самодельные батареи. Их могло хватить только часа на два. Вдруг в динамике что-то зашумело, казалось — его внесли в зал театра и вот сейчас раздастся музыка.

Мы прильнули к нему, и Карл сказал:

— Альма вошла в зал! Выключай, немного подождем.

Мы слышали шум переставляемых стульев, голоса многих людей.

И вот в наушнике раздался голос. Знакомый голос…

— Наш гость, — сказал Карл, — тот, кто приказал сделать обыск.

Я кивнул.

Шум вскоре прекратился. И то, что мы услышали, очень быстро заставило нас забыть обо всем.

— Аббат Гильд здесь? — спросил тот же голос. — Здесь. Благодарю вас… Господин д'Аку? Также здесь… — Наступила пауза, по-видимому председательствующий на этом собрании собирался с мыслями. — Мне трудно начать, господа! — произнес наконец тот же голос. — Я волнуюсь…

В зале раздался легкий шум. По-видимому, слово «волнуюсь» никак не подходило к нашему знакомому.

— Да, господа, я волнуюсь! — строго повторил голос, и шум мгновенно оборвался. — То, что предстоит нам сегодня, почти не имеет примера в истории. Я горд, я счастлив, я ослеплен перспективами нашего будущего, торжественностью этой минуты! И в то же время мне страшно. Да, мне страшно за тех, кто осмелится покинуть нас, за тех, кто изменит нам… Мне страшно за них, братья! Предоставленные самим себе, лишенные опоры в нашем братстве, они исчезнут, как исчезают мотыльки при дуновении первого холодного ветра… Но ничто не рождается заново, все только повторяется, господа. Более трехсот лет назад великий Игнатий Лойола[39] основал орден иезуитов. Могучий и обширный орден понес имя Иисуса в самые отдаленные уголки мира. Дипломаты и полководцы, священники и писатели, скромные миссионеры — они были верными и храбрыми, гибкими и решительными воинами Креста! Шесть лет ждал Лойола признания ордена иезуитов Римом… И Рим признал могучий орден иезуитов и возложил на него великие задачи и большие надежды… Мы являемся самым передовым отрядом католической церкви. Обогащенные опытом предшественников, используя все удивительнейшие откровения божественного разума, которые часто приписывают отдельным ученым — по сути дела, слепым орудиям в руках господа, — мы выполним предначертания нашей святой римско-католической церкви!

Но, чем выше цель, тем труднее к ней путь. Упорство в заблуждениях, непонимание того, что в измененных условиях должна проявляться высокая гибкость, нанесли ужасный, но поправимый вред престижу нашей, единственно верной, единственно истинной религии…