Великое княжество Литовское

«О защите. Всегда, на вечные, последующие времена, у обоих этих государств и народов – королевства и Литовского княжества, против всякого неприятеля имеет быть общая защита, какая по взаимному согласию будет обдумана и постановлена, как самая лучшая и самая полезная».

Поляки оставались непреклонны, и их можно было понять. Общую мысль выразил один из участников сейма:

«Если мне придется иметь унию, похожую на тень человека, то на такую унию я и мои избиратели не согласны, потому что я знаю, что меня ждет, когда я соглашусь на унию: я должен буду давать Литве помощь моею жизнью, моим имуществом. Таких жертв я не желал бы приносить, если уния будет такою, какая была до сих пор; но на хорошую унию я соглашусь. Если мы получим такую унию, как обсудили, то мои избиратели охотно согласятся принять на себя вышеуказанные тягости, увидев, что государство распространилось и составляет уже одно целое…» Столкнулись польская и литовская гордыни, но поскольку польская сторона на тот момент была значительно могущественнее, то результат нетрудно предугадать. Поляки не торопились оказывать военную помощь, ничего не получая взамен. Польский сейм, видя безнадежность попыток склонить литовцев к подписанию унии, обратился к королю Сигизмунду. Монарху тоже изрядно надоело затянувшееся дело, и он решил своей высочайшей властью соединить два государства. Вот только объявлять высочайшую волю было некому: 28 февраля королю донесли, что многие литовцы уехали с сейма, а 1 марта последние депутаты покинули Люблин и бежали к себе на родину.

Разозленный король приказал аннексировать часть литовских земель – Волынь, Подлесье, а также отдал Польше свои литовские имения. При этом Сигизмунд пригрозил шляхте присоединенных земель, что если кто откажется присягнуть на верность королю, то лишится своих имений и должностей. Собственно, никто и не собирался сильно сопротивляться: слишком уж манили вольности польской шляхты, а для депутатов от присоединенных земель тотчас же отвели места в польском сенате.

Лишь один человек, владения которого находились на аннексированных землях, отказался принести присягу королю. То был подканцлер Великого княжества Литовского Евстафий Волович. Высокий сановник заявил, «что он уже раз присягал в Литве, что другому государству не может приносить присяги». Спустя некоторое время его примеру последовали подлесский воевода и подлесский кастелян – за что и поплатились своими должностями.

Тем временем жители Бельска и Брянска заявили о своем желании присоединиться к Польше. Тут даже литовские магнаты поняли, что у них нет иного пути, кроме как продолжить переговоры об унии. Чтобы поторопить литовцев с принятием правильного решения, король 5 июня 1569 года объявил о присоединении Киева к Польше. Буря возмущения с литовской стороны по поводу этого акта прошла скоро, и 24 июня, как гласит дневник сейма, «литовцы уже на все согласны».

27 июня польские и литовские депутаты наконец достигли соглашения по унии. Она была принята в первоначальном польском варианте, лишь за немногим смягчением формулировок статей по просьбе литовской стороны.

На следующий день документы были подписаны в торжественной обстановке. 28 июня 1569 года считается днем официального соединения Польши и Литвы в одно государство – Речь Посполитую.

Реванш Речи Посполитой

В 1572 году умирает король Сигизмунд-Август. Он не оставил наследников и потому стал последним правителем из литовской династии Ягеллонов. Начались поиски нового монарха. Они, как правило, были долгими, потому что поляки привыкли устраивать что-то вроде аукциона: какой претендент больше пообещает сделать для Польши, а главное, для шляхты, тот и получал трон. В числе соискателей назывались Иван Грозный и его сын. Впрочем, поляки не рассчитывали много получить от русского царя и потому едва ли рассматривали его кандидатуру всерьез. Но литовцы повели дипломатическую игру… Переговоры разожгли аппетит Ивана Грозного. Их дальнейшее затягивание грозило неприятностями для Литвы, ее земли в случае конфликта попадали под удар, а царь, подозревая, что его водят за нос, потребовал от Речи Посполитой послов для принятия окончательного решения. Поляки игнорировали нетерпение царя, и литовская Рада в начале 1573 года вынуждена была отправить к Ивану от одной себя посла Михаила Гарабурду.

Надо отдать должное Ивану Грозному, он считал нереальной перспективу своего избрания польским королем и даже обрадовался, что в переговоры вступили одни литовцы. Трудное положение Литвы вселяло в него надежду на объединение русских земель под владычеством московского царя.

Михаил Гарабурда изложил царю условия избрания в короли его или сына: прежде всего требовалась гарантия ненарушения прав и вольностей шляхетских; далее Иван должен уступить Литве четыре города – Смоленск, Полоцк, Усвят и Озерище; если же царевич Феодор будет избран в короли, то отец должен дать ему еще несколько городов и волостей.

Царя такие требования изрядно разозлили, но все же он продолжил торг: