Великое княжество Литовское

«…Ты говорил о подтверждении прав и вольностей: дело известное, что в каких землях какие обычаи есть, отменять их не годится. Ты говорил, чтоб мы возвратили Литве Смоленск и Полоцк, Усвят и Озерище. Это пустое: для чего нам уменьшать свое государство? Хорошо государства увеличивать, а не уменьшать. Для чего я вам дам сына своего, князя Феодора, к убытку для своего государства?.. Корона Польская и Великое княжество Литовское – государства не голые, пробыть на них можно, а наш сын не девка, чтоб за ним еще приданое давать».

И далее Иван Васильевич высказывает свое главное пожелание:

«А если бы Великое княжество Литовское захотело нашего государствования одно, без Короны Польской, то нам еще приятнее. Мы на Великом княжестве Литовском быть хотим: хотим держать государство Московское и Великое княжество Литовское заодно, как были прежде Польша и Литва; титул наш будет, как прежде было сказано; а которые земли литовские забраны к Короне Польской, те будем отыскивать и присоединим их к Литве, кроме одного Киева, который должен отойти к Москве».

Уже перед самым отъездом из Москвы к литовскому послу пришли окольничий Умный-Колычов, думный дворянин Плещеев, дьяки Андрей и Василий Щелкаловы и сказали от имени Ивана:

«Если Великое княжество Литовское хочет видеть его своим государем, то он на это согласен; и будьте покойны, Польши не бойтесь: господарь помирит с нею Литву».

Если бы Москва имела достаточно сил надавить на Литву военной силой, то, возможно, объединение русских земель состоялось бы во времена Ивана Грозного. Но силы оказались растрачены на борьбу с внешними и внутренними врагами. А тем временем поляки, вдоволь поиздевавшись над французским принцем Генрихом, избрали в короли воинственного семиградского князя Стефана Батория. Среди прочего он пообещал отвоевать все земли, отнятые Москвой.

Стефан Баторий принялся исполнять предвыборные обещания даже вопреки желанию подданных. Послы Ивана Грозного Карпов и Головин, вернувшиеся из Польши летом 1579 года, доносили, «что из литовской шляхты идут с Баторием немногие охочие люди, которые захотели идти на своих грошах, а которые не захотели, те нейдут; из польских панов и шляхты никто нейдет, кроме наемных людей. Говорил король панам и шляхте, чтоб шли с ним всею землею к Смоленску или Полоцку; но паны радные королю отговаривают, чтоб он от литовских границ войны не начинал. Король говорил им: если вы сами со мною идти не хотите, то дайте людей, я и без вас пойду; но паны ему отговаривают, чтоб к Полоцку и Смоленску никак не ходил, а стоял бы за Ливонию».

Упрямый венгр много перетерпел от своих подданных, привыкших за несколько столетий пользоваться королями, словно игрушками, однако в деле войны Баторий поступал по собственному усмотрению. «Величие Батория оказалось именно в том, что он успел преодолеть все эти препятствия. Как полководец, Баторий в Восточной Европе произвел тот переворот в способе ведения войны, какой уже давно произведен был на Западе», – восхищается военачальником русский историк. И далее С. М. Соловьев раскрывает причины успеха Батория: «…на престоле Польши и Литвы явился государь энергический, славолюбивый, полководец искусный, понявший, какими средствами он может победить соперника, располагавшего большими, но только одними материальными средствами. Средства Батория были: искусная, закалившаяся в боях наемная пехота, венгерская и немецкая, исправная артиллерия, быстрое наступательное движение, которое давало ему огромное преимущество над врагом, принужденным растянуть свои полки по границам, над врагом, не знающим, откуда ждать нападения».

Первейшей задачей стало отвоевание Полоцка, так как обладание древним городом открывало московитам путь к литовской столице. Объединенное польско-литовское войско, усиленное отрядами немцев, венгров и прочих наемников, приблизилось к Полоцку.

Война была жестокой, словно сражались не братья-христиане, а чуждые друг другу культуры. «В то время как войско направлялось к Полоцку, – рассказывает Рейнгольд Гейденштейн, – московиты умертвили мучительным образом польских и литовских пленников, которых с давнего времени держали в тяжелых оковах, и, привязав их трупы к бревнам, они спустили их по реке Двине навстречу шедшим, полагая тем возбудить в них ужас». Они лишь добавили решимости осаждавшим. Войско Батория из‐за бездорожья лишилось подвоза провианта; поляки и венгры ели трупы падших лошадей, но все равно продолжали упорно штурмовать неприступные стены.