Великое княжество Литовское

«Характер западного, белорусско-украинского, православия очень метко подметил русский православный князь– эмигрант Андрей Курбский, – анализирует тот же С. А. Подокшин. – В своих посланиях к Ивану Грозному Курбский отмечал, что православное сообщество Великого княжества Литовского существенно отличается от московского, потому что здесь в почете не только богословие, но и светские науки, философия, логика». То есть западное православие было вполне готово к трансформации, вроде союза с католиками. Пытливый ум жаждет изменений, новизны; лишь равнодушный к познанию человек может довольствоваться застывшими догмами и не желает ничего менять ни в себе, ни вокруг себя. Возрождение привело к возникновению новых христианских течений: англиканства, кальвинизма, лютеранства, – и в этой связи уния православных и католиков не кажется таким уж удивительным и необычным явлением.

Казалось, православный мир Великого княжества Литовского должен был тянуться к восточной соседке – духовная общность предполагала такое явление. Но… Западное православное духовенство принимало материальную помощь Москвы, пользовалось дипломатической поддержкой, но не стремилось к тесному союзу. Более того, восточная сестра пугала и невольно отталкивала западных православных концепцией истинного единого православия, которое должно существовать непременно под эгидой московского патриарха. А над патриархом, согласно византийской традиции стоял царь. Пугал и жестокий диктат, произвол самодержавия, тем более неприемлемый в сравнении с веками поощрявшейся гражданской и религиозной свободой, охраняемой правовыми нормами и сложившимися традициями. Православный мир Великого княжества Литовского отнюдь не стремился оказаться под властью московского самодержавия, не терпящего никакого другого мнения, кроме собственного. Инкорпорация, даже в духовном плане, не устраивала западное православие до такой степени, что оказался предпочтительнее союз с католическим Римом.

Еще один момент… В XVI веке православная церковь фактически не имела единого центра. Номинально православный мир подчинялся константинопольскому патриарху. Последний находился в полной власти у турецкого султана и не осуществлял практического руководства церковью: для отца церкви главной была проблема собственного выживания. Естественно, такой патриарх не мог пользоваться большим уважением паствы.

Само западное православное духовенство порядком растеряло авторитет у прихожан своим стяжательством. Для XVI века характерны позорные имущественные процессы в среде духовенства, на которых в конечном итоге наживались королевские и великокняжеские чиновники.

В 1534 году полоцкий воевода судил монахов Предтеченского монастыря с их архимандритом; монахи жаловались, что архимандрит берет себе следующую им половину доходов. Архимандрит оправдывался тем, что когда полоцкий воевода или его урядники приезжали в монастырь, то архимандрит и чернецы вместе их угощали и одаривали, но затем чернецы не перестали помогать ему в приеме пана воеводы.

В 1540 году девятью шляхтичами, четырьмя мещанами и возным рассматривалась жалоба монахов Уневского монастыря на львовского епископа Макария, поданная королю и митрополиту. Макарий оправдался, но потом признался, что дело это стоило ему двадцати волов, которых он подарил пану Краковскому. Монахи, в свою очередь, были вынуждены сознаться, что жаловались на епископа только для того, чтоб высвободиться из‐под его управления вопреки королевской грамоте, по которой монастырь их был отдан в управление Макарию.

Через пятнадцать лет, в 1555 году, в криминальных хрониках Средневековья возникает все тот же Уневский монастырь; его архимандрит жаловался митрополиту Макарию на грабительство львовского епископа Арсения.

В дела церкви активно вмешивалась светская власть, что никому не шло на пользу. «В 1554 году митрополит Макарий жаловался королю, – рассказывает С. М. Соловьев, – что княгиня Слуцкая приказывает наместникам своим вступаться в дела духовные, судить священников, сажать их в заключение, разводить мужей с женами; когда митрополит за двукратную неявку к суду запретил отправлять службу слуцкому архимандриту Никандру, то последний митрополичьей грамоты не захотел и читать, служку, присланного с нею, прибил, а сам прибегнул к покровительству княгини Слуцкой, которая за него заступилась. Король запретил княгине подобные поступки». Речь здесь идет о воинственной княгине Слуцкой, которая участвовала в походе Стефана Батория на Московию. Шляхетская греховная гордыня не исчезала с принятием духовного сана: в 1548 году полоцкий архиепископ Симеон подал жалобу королю на митрополита Макария, что тот поставил его ниже владыки Владимирского.