Великое кочевье

Вопрос о хлебе был основным в сельском хозяйстве. Колхозам и совхозам предстояло в короткий срок не только дать стране то количество хлеба, которое давали кулаки, но и в несколько раз увеличить производство. Вот почему и животноводческие колхозы Горного Алтая в те годы едва ли не главное внимание уделяли полеводству: они стремились помочь стране быстрее разрешить хлебный вопрос.

И Байрыма Токушева, и Сенюша Курбаева, и особенно Миликея Охлупнева радовало, что артель «Светает» посеяла больше других алтайских колхозов, что на вспаханной ими вековой целине подымались высокие да густые хлеба. Каждый из них в письмах к Борлаю писал об этой своей радости.

К уборке урожая готовились исподволь: привезли из города жатку-самосброску, из «Искры» — конную молотилку. Русские друзья помогали во всем. Миликей Никандрович собирался занять место машиниста. Работа на машине ему нравилась больше всего, и он с нетерпением ждал, когда созреют хлеба.

2

За время работы в красной юрте-передвижке Людмила Владимировна полюбила верховую езду. Теперь она часто вспоминала Суртаева: «Приучил меня к коню».

Став участковым агрономом, она носилась из конца в конец огромного аймака: в одну сторону — сто километров, в другую — полтораста. И всюду у нее были добрые знакомые. Всюду ее встречали как желанную гостью.

Вместе с Сенюшем Курбаевым и Миликеем Охлупневым она ехала в поле. Высокая, густая пшеница уже стала золотистой. Ветер гнал по этому морю хлебов веселые волны. Тяжелые колосья глухо шумели.

Привязав лошадей за деревья, все трое подошли к полосе. Охлупневу и Курбаеву колосья ударяли в грудь, а Лемеховой ложились на плечи.

Миликей Никандрович выбрал колосок поспелее и начал растирать на ладони. Сенюш последовал его примеру.

— Хороша! Очень хороша! — восхищалась пшеницей Людмила Владимировна.

Да и как ей было не радоваться! Ее трудов тут тоже было немало. Не проходило недели, чтобы она не приезжала сюда.

В начале июня ее испугали на редкость жаркие дни. Барометр замер на «великой суши». Пора приступать к первой поливке. Не только каждый день, а каждый час был дорог. И Людмила Владимировна помчалась в Каракольскую долину. Она представляла себе, как вбежит в контору артели и с порога скажет:

— Время поливать всходы… Это лучше всего делать вот в такую вечернюю пору.

Солнце опускалось на хребет, и долиной начинала овладевать прохлада.

В поле виднелись люди с лопатами. Еще издали Людмила Владимировна узнала Охлупнева и Тохну. Засучив штаны выше колен, они медленно передвигались по полосе, то открывая, то закрывая путь воде на очередную клетку истомившейся под солнцем земли.

Лемехова, подъехав к ним, поняла, что опоздала со своим советом. Она похвалила колхозников, что они вовремя начали полив.

— Прогноз на погоду неблагоприятный: весь месяц без осадков, — сказала она.

— Чую это, — подтвердил Охлупнев. И, заметив недоуменный взгляд девушки, принялся разъяснять: — У меня барометра нет, так я живу по приметам. Мне бурундук погоду сказывает.

— Как так?

— А вот так: к дождю у него горло болит, он начинает кашлять. А сейчас вот уже с неделю все бурундуки, гром их расшиби, замолчали. За весь вечер ни один не кашлянет.

Людмила Владимировна рассмеялась.

— Верно говорю, — продолжал Охлупнев. — У елок сучья приподнялись, встопорщились. Вижу, к сухой погоде. Надо поливать. Вчерась сделали начин.

Любуясь пшеницей, Лемехова отметила:

— Ранний полив помог!

Отмерив квадратный метр, она принялась подсчитывать стебли, а затем — зерна в колоске. Закончив все вычисления, объявила:

— Соберете пудов по сто семьдесят с гектара. Не меньше.

— Намолотится, — согласился Охлупнев.

— Это будет расчудесно! Вы ведь понимаете, что низкий урожай — худой помощник агитатору. А на вас смотрит вся долина. Удастся или не удастся? Уродится или не уродится? И вдруг такое богатство! Отличный пример для всей области!

Миликей Никандрович смотрел на зерна, лежавшие на ладони, и мизинцем другой руки пошевеливал их. Они казались восковыми.

— Краску набрали. Начали твердеть… — Он обратился к агроному: — Дней через пяток можно жать?

— Приступайте раньше, — посоветовала Людмила Владимировна. — По вашим силам посев не маленький, надо торопиться.

— Правильно. В снопах зерно дойдет, — согласился Охлупнев и сказал Сенюшу: — Надо нам весь народ на страду поднять.

— Завтра соберем ячейку, — ответил Курбаев.

Разжевав по нескольку зерен, они продолжали восторгаться урожаем.

Людмила Владимировна, рассмеявшись, спросила Миликея Никандровича:

— А какую погоду ваши бурундуки предсказывают?

— Я же говорю, молчат, — ответил Охлупнев и продолжал с улыбкой: — Перед наливом зерна покашляли. Сами помните, выпали дожди. А теперь вещуны замолчали: к ведру, к ясной погоде.

— Пусть не подводят, — шутливо предупредила Людмила Владимировна.

Вечером она писала письмо Суртаеву:

«Жаль, что нет вас здесь. Полюбовались бы вместе с нами богатейшим урожаем…»

А через день она вместе со всеми вышла в поле. Миликей Никандрович, подъезжая на жатке к краю полосы, сам себе сказал:

— В добрый час! — и включил жатвенный механизм.