Великое Лихо. Слуги Карающего Огня

Возле самой заставы Луня едва не убился сам, и не сгубил Шыка — из каменной стены слева тут выдвался громадный уступ, дорога еще больше сузилась, и копыта крайнего арпака едва не сорвались в невидимую в темноте бездну. Упал бы один конь, упал бы вместе с ним и второй, а с ними вместе улетели бы в пропасть и Шык, и Луня, который намотал повод на руку. Но, хвала Роду-заступнику и Влесу-хранителю, пронесло!

Ары окрикнули Луню за десяток шагов до невидимой в темноте заставы. Луня, ведя свой караван на свет факела, не стал останавливаться, только высоко поднял безоружные руки и громко крикнул все, что знал по-арски:

— Вед! Ар-Зум! Бодан!

Спустя мгновения он уже стоял на небольшой каменной площадке у подножия высокой башни, сложеной из неровного горного камня. Из ворот башни выскочило с десяток аров, все — в бронзовых бронях, при мечах и луках. Самый статный и, судя по седым усам, старший из них, в шлеме с высоким гребнем, обратился к Луне, указывая костяным жезлом на люльку:

— Рагун? Рады васа? Арпагэн тулуш-ка?

— Не разумею я по-вашенски, дяденьки! — устало ответил Луня: — Вот учитель мой, Шык Костяная Игла, он разумеет, да только болен он, в беспамятстве… Нам бы переночевать, а завтра мы дальше поедем, к Веду, мудрецу вашему.

— Ко-стя-ная Иг-ла? — тщательно выговаривая родские слова, спросил старший заставы: — Род, эр?

— Роды мы, роды, самые разродские, что ни есть! Влесовы дети! подтвердил Луня, и в доказательство выпростал из ременных завязок посох волхва — уж эту-то вещь арские порубежники должны были знать!

И точно — знали! Как только Костяная Игла появилась в руках Луни, так тут же все ары склонились в уважительном поклоне. Причем Луня понял кланялись не ему, а именно посоху. А он-то, лопух, помнится, зиму назад тайком от Шыка пытался приспособить посох под древко для дрота!

Ары поклонились, старший отдал какие-то команды, и воины засуетились вокруг Луни. Одни, удивленно цокая языками, развязывали люльку, другие бережно заносили спящего Шыка в башню, третьи развьючивали коней и туда же заносили поклажу.

— Гос! Ар-дарун! — улыбаясь, тронул Луню за плечо страший ар, указывая рукой на ворота башни. «Зайти, видать, просит.», — подумал Луня и двинулся следом за воином.

Внутри башни был большой круглый зал, разгороженный каменными стенами на несколько комнат. В одну, откуда доносилось конское пофыркивание, увели родских арпаков, в другую, самую большую, освещенную воткнутыми в бронзовые поставцы факелами и пламенем большущего очага, внесли Шыка и вещи путников. Луня, войдя следом, увидел простые, закопченные каменные своды, много разного оружия и конской упряжи на стенах, полку с костяными табличками, покрытыми арскими писменами.

«Эх ты, дурья башка!», — обругал себя Луня: «Ведово послание же есть! Надо дать им, пусть прочтут, они-то, видать, знакам писменным обучены!».

Луня присел у котомки волхва, спиной чувствуя настороженные взгляды аров, отыскал кожаный чехол, выпрямился и почтительно подал его седоусому воеводе порубежников. Тот выдвинул из чехла пластинку с писменами и удивленно воскликнул:

— Глаг! Ар-кан, устил на вэнда Вед-ар мискул Бодан!

«Ага, догадался, стало быть, что мы к Веду едем!», — подумал Луня, садясь на деревянный табурет, поближе к огню: «Сейчас он растолкует своим, что там и как, и спать надо будет ложится, от этих гор ноги совсем умаялись…»

Луня привалился спиной к каменной стене башни и сам не заметил, как задремал. Тут, на арской заставе, ему ничего не угрожало, он это чувствовал, и поэтому спокойно доверился совсем незнакомым людям, все глубже и глубже уходя в сонный омут…

Однако поспать Луне не дали. Кто-то довольно бесцеремонно растормошил его, а когда Луня открыл глаза, обратился к нему по-родски:

— Здраве будь, добрый путник! Вижу я, что устал ты, однако прежде чем ты отдохнешь, ответь нашему набольшему на вопросы, кои он хочет тебе задать! Таков порядок, да и много странного привез ты с собой.

Луня посмотрел на говорившего с ним. Ар и ар, высокий, меднокожий, волосы, светлые, но не русые, забраны сзади в пучек, бронь арская, меч…

— Откуда ты, вой, язык наш знаешь? — разлепив обметанные горными ветрами губы, спросил Луня. Ар улыбнулся:

— Я — Турдал. Я был в дозоре, меня позвали, чтобы перевести твои речи. Мою мать зовут Сева, она из рода Лисы. Родка она, понимаешь?

— Понимаю. — кивнул Луня, с трудом вставая, потом поклонился всем на четыре стороны: — Зовусь я Луней, сам из рода Влеса-медведя, а это волхв наш и мой учитель, Шык по прозванию Костяная Игла. Его змей ужалил, я тело исцелил, а душа возвращаться не хочет. Едем мы в Загорье, к мудрецу Веду, нам гонец писмена от него доставил. Надеюсь я, исцелит Вед учителя моего, а боле сказать ничего не могу, потому как устал сильно. Извеняйте меня, дяденьки, и не серчайте.

На том Луня сел и снова закрыл глаза. Однако поспать ему снова не дали. Едва только Турдал перевел соплеменникам слова Луни, как все ары разом заговорили, то и дело мелькали имена Веда, Бодана, Шыка, и какого-то Будора… Наконец воевода подскочил к Луне и коротко спросил:

— Нэк Будор?