Великое Лихо

Договорить он не успел - ледяное шипение раздалось со всех сторон, в лица людей пахнуло склепным холодом, и серые, прозрачные тени поплыли вокруг дольмена, прошиваемые насквозь струями дождя.

- Сгиньте, отродья! - закричал, неожиданно для самого себя, Луня, вскинул руки и напрягся, стараясь отогнать пугающих призраков. Неожиданно он почувствовал, как с кончиков его пальцев начинает течь, струится, бить что-то теплое, горячее, обжигающее, невыносимо жаркое...

- Тряхни! - услышал сквозь звон в ушах Луня голос Шыка: - Руками тряхни, чучело! Сожжешь сам себя!

Луня, уже крича от боли, тряхнул кистями рук - и тут же с пальцев его сорвались и ударили в пляшущие серые тени, в мокрые камни и просто в дождь странные огненные шарики, похожие на шаровые молоньи, что Пер пускает в неугодных ему людей.

- Слава Влесу, у тебя получилось! - обрадовано вскричал Шык, вытаскивая Луню из-под дольмена под дождь, к остальным: - Но где ты научился, Лунька? Я что, во сне говорил тебе это заклятие?

- К-какое з-заклятие?! - дрожа теперь уже от пережитого, промямлил Луня: - Я п-просто х-хотел... чтобы эт-ти, с-серые... сгинули...

Шык недоуменно посмотрел на ученика, потом недоумение сменилось удивлением - и даже страхом, как показалось Луне.

- Пошли отсюда! - сказал наконец волхв и повел спутников сквозь лабиринт скал прочь от моря и мокрых, зловещих дольменов, окруженных призрачными хороводами навеки прикованных к камням серых теней...

* * *

Дождь шел всю ночь, и весь следующий день. Лишь к вечеру небо прояснилось, зато с севера подул по зимнему холодный ветер, и на камнях образовалась ледяная корочка.

- Видать, и тут зима бывает! - прошипел Зугур, кутаясь в мокрые, остро воняющие козлятиной шкуры, когда путники решили выбраться из сооруженного вчера на скорую руку кривоватого шалаша у подножия одной из скал и вернуться к лодье.

Не одному Зугуру приходилось туго - все сильно промокли и замерзли. Фарн шмыгал носом и кашлял, Шык еле волочил ноги, а Луня чувствовал, что Тряса все таки прицепилась к нему.

Оскальзываясь на обледеневших камнях, спотыкаясь, кашляя и сморкаясь на ходу, путники выбрались на морской берег. В темнеющем небе на востоке уже зажглись первые звездочки, серые волны с шумом накатывались на камни, уныло свистел в прибрежной заледеневшей траве северный студеный ветер. "Вот тебе и Южной море!", - с тоской подумал Луня, вместе с остальными подходя к стоящей меж камней Родомысли.

Лодья была совершенно невредима, но когда люди подошли вплотную, то каждый невольно и изумленно вскрикнул! Просмоленные борта не пропускали воду, и Родомысль стояла, до самого краешка залитая дождевой водой, словно громадная деревянная чаша, чаша, из которой лишь лихам пить впору.

Луня заглянул в прозрачную, отстоявшуюся воду, увидел свое отражение. Вот он, значит, теперь какой - чумазый, с пробивающимся над верхней губой пушком, лохматый, волосья мало что не до плеч, на щеке царапина, а глаза... Глаза на птичьи похожи, живет в них усталость - это в его-то невеликие лета!

Луня отошел от лодьи, сел на камень, стал смотреть на звезды. После вдруг получившегося у него вчера огневого чародейства Луня неожиданно понял - все, веселуха в его жизни кончилась, видать, и учеба его у Шыка к концу близиться. Начинается самостоятельная жизнь, и жизнь эта обещает быть горькой!

Зугур с Фарном тем временем, поудивлявшись дождевому чуду, решили пополнить запасы пресной воды, благо, ходить за ней никуда не надо. Шык бродил окрест, смотрел на море, на дальние западные скалы, что быстро темнели в надвигающемся мраке, что-то бормотал, но к Луне не подходил понимал, что ученику сейчас надо в самом себе разобраться, душу взбаламученную успокоить.

Уже совсем стемнело, когда осушенный корабь был готов к дальнейшему плаванию. Правда, разбухшее от воды дерево сильно отяжелело, и четверым путникам пришлось вырубить слеги, чтобы сдвинуть Родомысль с места, но это так - мелкая заминка, и вот уже качается лодья на волнах, заброшены в неё дорожные мешки и оружие, Фарн натягивает мокрое ветрило и ...

- Стойте! - Луня, вскочив на ноги, указал на темнеющий берег: Глядите!

Все обернулись.

- Мать-Кобылица, это что ж за... - начал было Зугур, но осекся на полуслове, словно поняв - что, а вернее - КОГО он видит.

На мокрых камнях в сотне шагов от лодьи стояло огромное чудовище, и вид его был ужасен. Гнилая плоть ломтями отваливалась от толстенных костей, огромный череп почти обнажился, безгубая пасть щерилась гребенкой острых зубов, когтистые лапы тянулись к путникам.

- Это тот лих, что мы завалили в самом начале пути вдоль моря! уверенно сказал Шык: - Навом стал! Надо же! Лих - и навом!

- Выходит, он за нами все это время шел? - удивленно спросил Зугур, но волхв покачал головой: