Великое море. Человеческая история Средиземноморья (ЛП)

Однако им не удалось сломить волю башау, и американцы перешли к совершенно иному плану, который давно отстаивал Уильям Итон. Итон отплыл в Александрию в поисках Хамета, претендента на трон Триполи, которого оттеснил его младший брат Юсуф. Итон оказался во главе армии людей (в основном арабов), которая шла по суше из Египта в Триполи в тяжелых условиях. Потребовалось шесть недель, чтобы пройти 400 миль до Дерна, прибрежного города, который, как считалось, мог принять Хамета в качестве правителя. В итоге Соединенным Штатам не удалось установить его в Триполи, но одна лишь угроза возвращения Хамета заставила башау пойти на переговоры. Он был готов согласиться на скромные условия, не идущие ни в какое сравнение с тем состоянием, которое вымогали другие североафриканские правители, - выплатой выкупа в размере 60 000 долларов.33

IV

Алжир оказался еще более непримиримым. В 1812 году, узнав о начале войны между Соединенными Штатами и Великобританией, деи Алжира решил оказать дополнительное давление на американцев, которые теперь не смогут мобилизовать флот в Средиземноморье. Он настаивал на том, что подарки, доставленные на борт "Аллегени", были низкого качества: например, он просил двадцать семь канатов большого диаметра, а получил только четыре. Он потребовал 27 000 долларов, а когда американцы отказались, выслал их из страны при условии выплаты этой суммы, которую консулу Лиру пришлось занять у Бакриса под 25 процентов.34 Тем временем алжирцы привели домой захваченный американский бриг "Эдвин", занимавшийся контрабандной торговлей через Гибралтар в поддержку британской армии в Испании (и не зная о резком ухудшении англо-американских отношений). Экипаж "Эдвина" был задержан в Алжире вместе с судном, и правительство Соединенных Штатов, озабоченное войной на Атлантическом побережье и в Канаде, решило отправить посланника в Магриб в надежде, что переговоры еще могут увенчаться успехом. Мордекай Ной был назначен консулом в Тунисе. Это была выдающаяся личность, стремившаяся показать своим соплеменникам-евреям, что им есть место в американском обществе, и говорившая о том, что нужно поощрять "еврейскую нацию" переправлять свои средства через Атлантику из Старого Света на общую пользу всех американцев. Американская администрация знала все о семье Бакри, и Ной мог стать ценным средством доступа к дею через своих единоверцев. Зимой 1814 года он проехал через Гибралтарский пролив, наладил связи с еврейской общиной Гибралтара и получил от одного из ее лидеров рекомендательное письмо к Бакри. Но ему удалось добиться освобождения лишь нескольких американских пленников.35

Президент Мэдисон не был сторонником войны, но Соединенные Штаты почувствовали вкус крови в войне против Триполи и рассматривали войну против Алжира как второй этап конфликта, который положит конец навязчивым просьбам барбарийских правителей. 17 февраля 1815 года Соединенные Штаты и Великобритания заключили мир; через неделю Мэдисон обратился к Конгрессу с просьбой объявить войну Алжиру, и американцы собрали самый большой флот, который когда-либо собирали (насчитывавший всего десять боевых кораблей). Во главе экспедиции был поставлен национальный герой Стивен Декатур.36 Он оправдал ожидания, захватив несколько алжирских кораблей задолго до того, как достиг Алжира. Таким образом, он оказался в прекрасном положении, чтобы диктовать условия дею, который был совсем недавно на этом посту (два предыдущих дея были убиты). Когда посланник дея попросил у Декатура время на обдумывание условий договора, который хотели навязать американцы, Декатур ответил: "Ни минуты!".37 За договором с Алжиром быстро последовали договоры с Тунисом и Триполи. Алжирский договор предусматривал возвращение американских пленников и регулировал функции американского консула, но его реальное значение в истории Средиземноморья заключается во второй статье: больше никогда не должно было быть никаких подарков или выплат дани. В этом заключалось великое достижение экспедиции Декатура. Прецедент был создан, и его важность хорошо понимали европейские державы; они относились к Соединенным Штатам с гораздо большим уважением, чем когда-либо прежде. Американцы поздравляли себя - Джон Куинси Адамс писал: "Наша военно-морская кампания в Средиземном море была, пожалуй, столь же великолепной, как и все, что происходило в нашей летописи за все время существования нации". Она была не очень долгой, но это делало победу с совершенно новым флотом еще более впечатляющей.38 Победы над барбарийцами стали определяющим моментом в становлении американской идентичности.

V