Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты

В иных же случаях переселение происходило, скорее всего, небольшими группировками или временными объединениями небольших разноплеменных группировок. В пользу этого может говорить, в частности, такой факт. Византийские писатели второй половины VI в., описывая славян Дунайского Левобережья, неоднократно называют по именам их предводителей (Добрята, Ардагаст, Мусокий, Пирагаст), но ни разу не употребляют племенных названий, всегда говоря вообще о «словенах». Первое упоминание этнонимов отдельных славянских общностей (между 615–620 гг., «Чудеса св. Димитрия») относится к славянам, уже осевшим на территории империи (в Македонии)[669]. Очевидно, мигрирующие славянские группировки образовывали временные объединения, не имевшие, как правило, устойчивых самоназваний. Лишь на месте нового поселения осевшие группировки вместе со своими соседями или союзниками по движению образовывали Славинии с определенной территорией и устойчивым самоназванием. С наибольшей уверенностью можно говорить о таком варианте расселения для общностей с названиями «по местности обитания».

Таким образом, можно полагать, что «старые», праславянские племена, как правило, целиком в эпоху Расселения не мигрировали и не оседали на местах нового обитания. Они распадались; передвижения осуществляли их осколки, которые смешивались (по пути или на месте нового обитания) с иноплеменными группировками, и в результате формировались новые общности – гетерогенные образования, лишь в редких случаях сохранявшие в своем названии воспоминание о «старом» племени.

На местах поселения сформировавшиеся Славинии могли образовывать более крупные объединения – союзы Славиний. Это удавалось не всегда: так, не смогли объединиться в союз Славинии в Македонии[670]. Иногда союзы бывали непрочны, не имели постоянного состава: таковы лютичи, у которых основой союза были четыре Славинии (ратари, хижане, черезпеняне, доленчане), а ряд других лишь временно входил в него; сходная картина наблюдается у полабских сербов[671].

Прослеживаются два варианта взаимоотношений Славиний внутри союза. В одних случаях существовала «главенствующая» в союзе общность; ее имя могло присваиваться всему союзу. Пример – Славиния ободритов, давшая название всему объединению[672]. Другой вариант– «равноправие» всех или нескольких Славиний, входивших в союз. Таковы лютичи, у которых в IX – первой половине X в. не прослеживается главенство какого-либо из четырех «постоянных членов» союза[673]. Союз «равноправных» Славиний существовал, по-видимому, в IX в. в Чехии[674].

Распад родоплеменных отношений в ходе Расселения выразился и в формировании территориальной организации земледельческого населения – соседской общины. С теми или иными модификациями она фиксируется в VII–IX вв. во всех славянских регионах.[675]

Знать

Рассмотрение вопроса об эволюции славянской знати в эпоху Расселения имеет сложности источниковедческого характера. Письменные источники, синхронные эпохе Расселения и времени существования славянских племенных княжеств и союзов племенных княжеств – неславянские, соответственно неславянской является и терминология, которой в них обозначается славянская знать, а из контекста не всегда возможно точно определить сущность упоминаемой категории. Славяноязычные же памятники имеются не по всем регионам (их нет для Полабья, Польши, Карантании) и относятся уже ко времени, когда формировались славянские государства (ко второй половине IX в. – упоминания славянской знати в великоморавских источниках, к X–XI вв. – в русских и чешских), поэтому ретроспектировать их данные на догосударственный период следует с осторожностью. С учетом этих обстоятельств рассмотрим упоминания славянской знати, относящиеся к периодам Расселения и существования Славиний и союзов Славиний (до образования государств), в этих двух группах источников.

Самое раннее (по времени описываемых событий) упоминание славянской знати – сообщение Иордана о 70 primatibus у антского князя (тех) конца IV в. Боза, захваченных и казненных вместе с ним готским королем Винитарием[676]. Поскольку источник отстоит от события почти на два столетия, определить, какая категория знати (племенные старейшины или захваченная в плен вместе с вождем его дружина) имеется в виду, затруднительно.

У Менандра (вторая половина VI в.) в рассказе о посольстве аварского хагана к славянам Дунайского Левобережья упоминается славянский князь Добрята и οἱ ἐν τέλει[677]. Этим термином в Византии обозначалась высшая служилая знать[678], поэтому вероятнее всего, что он был применен Менандром к сходной (по своей связи с правителем) категории, т. е. к дружине Добряты[679]. На существование у славян дружин в середине VI в. указывают и два фрагмента из «Войны с готами» Прокопия Кесарийского, повествующие о славянских походах за Дунай в середине VI в.[680]