Великое сидение

Вспомнилось Флегонту, как в Выговской пустыни видел и слышал бабу, что попадьей называлась и с горькими слезами рассказывала, как единый ее сын руки на себя наложил, удавился, испугавшись, что в ученье возьмут. Вот в чем антихристово глумление было над недорослем, в малодушном его поступке, а не в том оно, чтобы учение постигать! А скольким еще другим, худородным, оправлена царем Петром прежняя их невзрачная жизнь?.. Как же такое понять?.. Нож точил на него, самого себя не жалел, лишь бы царя погубить, А за какие же его лихие провинности? За мичманское звание сына? За других многих выучеников? За победу над шведами? За то, что на Неве новый город строит? За построенные корабли и моря добытые?..

Понимал Флегонт, что, не случилось бы ему увидеть своего сына, ни один из этих вопросов, оправдывавших деяния царя Петра, не встал бы перед ним, омраченным слепой ненавистью ко всему, что так ладно преобразует жизнь.

Допытывался узнать, расспрашивал сам себя, что мог видеть и знать, прожив столько лет у раскольников, кроме их изуверства. А ведь они – главные поборники старины, взывающие к проклятию всего им ненавистного. И он, Флегонт, думал зачумленной своей головой, что принесет избавление людям, свершив преступный свой замысел.

Миша, сын, одобрил бы ты отца, замышлявшего гибель тому, кто обученным мичманом направил тебя плыть по великому морю житейскому?

В первый раз за всю жизнь рад был Флегонт слезам, облегчавшим смятенную его душу.

Нынче здесь, в Тайной канцелярии, никого из начальства нет, все на гулянии в Летнем саду, а завтра с каким облегченным сердцем поведает он, презренный иерей, о своем возрождении. Не анафемствовать царя Петра, а быть его верным сподвижником, преданным до последнего дня и часа, – вот чем заполнится теперь бренное житие Флегонта Пропотеева. За Мишку, за сына единородного!

Да, так. Рассказать обо всем, принести великое покаяние, а потом встретиться с сыном, пасть ему в ноги и поклониться низким поклоном за горестно прожитую им безотцовщину. Может, знает он, что с Варюшей, сестрой? Где она?..

Впереди у него, Флегонта, светлая радость свидания.

III

На Царицыном лугу стояли три Дома под тесовыми крышами. В одном из них содержались слон и два льва, доставленные из Персии посланником Артемием Петровичем Волынским. В другом доме установлен был готторпский глобус, подаренный царю Петру правителем Голштинского герцогства. В третьем доме на полках, протянувшихся вдоль стен одной комнаты, были разложены различные минералы, в другой комнате оборудован анатомический кабинет с длинным столом, на котором вскрытия или операции производить, а в застекленном шкафу хранился набор хирургических инструментов, разномерные щипцы и подковырки, надобные при удалении непотребных зубов. В последней комнате сего вельми делового дома стоял токарный станок, а у стены были сложены медные доски и находился прибор для резания и гравирования по меди. К прочному дубовому верстаку прикреплены слесарные тиски и лежал инструмент, необходимый при слесарной и столярной работе.

Любил Петр вместе с Яковом Брюсом рассматривать движение небесных светил, изображенных на внутренних стенках большого готторпского глобуса, и беседовать о загадках вселенной. Три года тому назад, когда ожидалось солнечное затмение, для ради предупреждения вздорных слухов Петр построил над этим домом смотровую вышку, запасся несколькими подзорными трубами, множеством закопченных стекол и приказал ко времени начала затмения собраться на Царицыном лугу всем сенаторам, канцелярским служителям и особенно духовенству – от митрополита до последнего дьячка. То одного, то другого подводил к подзорной трубе, заставлял рассматривать солнце сквозь закопченное стекло и объяснял причину редкостного явления.

А в народе не умолкала слава:

– Царь – колдун. Сказал, когда что содеется, а потом взял, погасил солнце и сразу землю охолодил. Вот она какая в нем сила анчихристова.

И долго после того затмения суеверные люди старались обходить дом с вышкою стороной.

Недавно Брюс прибыл с Аландского острова и со слов шведского генерал-адъютанта Шпарра сообщал последние новости о жизни короля Карла XII.

– От своих военных огорчений король стал сед и плешив. Токмо по обеим сторонам за ушами малость волос уцелело. Просыпается он в час пополуночи, садится на коня и до осьмого часу ездит непрестанно вскачь. Окромя кислого молока да пшенной каши, ничем иным не питается. Мнит набрать сил и вернуть себе большое могущество и славу.

– Ему опричь ничего больше не остается, как только мнить о том, – усмехнулся Петр. – Учился бы на своих поражениях, а ему виктория все мерещится. Хоша он и король, а без царя в голове. Надо будет нам, Яков Вилимыч, заканчивать войну у них, на шведской земле и на шведских водах. Под оснастку новые корабли поставлены, пополним еще ими военный флот да и нагрянем к свеям в гости. Приходи завтра на адмиралтейский двор посмотреть, какие красавцы выставлены.

– Явлюсь с превеликой охотой, – отвечал Брюс.