Великое сидение

Что-то шепча, Шафиров несколько раз торопливо перекрестился и, став на колени, положил голову на плаху.

– Сейчас башку оттяпают…

– Глядеть-то жуть…

– Прижмурься, коли робкий.

Палач дал знак подручным, и те за ноги оттащили Шафирова от плахи, растянув посреди помоста. Занесенный палачом топор мелькнул в воздухе и вонзился в плаху. Снова выступивший вперед кабинет-секретарь Макаров объявил, что его императорское величество, памятуя о прежних заслугах осужденного, дарует ему жизнь, заменяя смертную казнь ссылкой в Сибирь.

Побледневший, с дрожащими губами и со слезами на глазах, Шафиров поднялся на ноги, и, поддерживаемый Макаровым, сошел с помоста. Среди собравшихся на зрелище казни пронесся ропот:

– Зазря время потратили…

– Обманно вышло…

В кремлевской Ответной палате, где собрались вельможные люди и куда был приведен Шафиров, сенаторы поздравляли его с помилованием; во избежание дурных последствий от всего пережитого лейб-медик Блюментрост пустил ему кровь, но никакой радости Шафиров не проявлял.

– Лучше бы открыли мне большую жилу, чтоб разом избавить от мучений, – мрачно произнес он.

Но и ссылка в Сибирь была ему Петром отменена, а повелел он содержать осужденного под строгим караулом в Новгороде. Дозволялось находиться там всему опальному семейству и получать на содержание по тридцать три копейки на день.

Поплатились былым своим благополучием и недруги Шафирова, с которыми он враждовал в Сенате. Генерал-майор Скорняков-Писарев отправлен на сооружение Ладожского канала, став разжалованным в солдаты, а обер-секретарь Поздняков – в рядовые писцы.

Покончив с сенатскими скандалистами, Петр занялся разбором дела Василия Деревнина.

После визита в Тайную канцелярию царицы Прасковьи со своими служителями старшой стражник по долгу службы донес начальству в обстоятельном рапорте обо всем случившемся. Он ничего не скрыл, но, сообщая о действиях главной виновницы происшедшего, подобострастно величал ее благовернейшей государыней. В рапорте приводилась «опись головы и тела Василия Деревнина», и по той описи значилось, что «голова изрядно избита во многих местах и произведено ее свечное жжение, тако же по носу, бороде и по щекам избито и обожжено. За почернелой опухолью не стало видно глаз; руки по запястьям тож побиты, а на груди под сердцем зело красно».

Старшой делал вывод, что Деревнин может сильно расхвораться, а потому «необходима надобность лечить его из аптеки».

Начальство Тайной канцелярии с этим согласилось. Не дай бог, Деревнин помрет, а государь захочет вести розыск по тайному цифирному письму и, ежели не найдет в живых подьячего, – не миновать, что спросит за него с начальства Тайной канцелярии, а потому генерал Бутурлин, хранивший за своей печатью цифирное письмо, напоминал лекарю о необходимости приложить все старания для выздоровления потерпевшего. Писал: «Господин доктор! Некоторый человек по тайным государственным делам содержится, сделан весьма больным и того ради объявляю вам его императорского величества указом, дабы вы изволили того человека хорошо лечить, понеже оный весьма нужен».

Перетрудила себя Прасковья во время свидания с Василием Деревниным и сильно занедужилась: и в боку под сердцем было колотье, и дышала с большим затруднением, – вот до чего треклятый раб свою госпожу довел! Знала она, что государь Петр Алексеевич прибыл в Москву, но не явилась с поздравлениями по случаю его успешного Персидского похода, – можно было оправдаться приключившимся недомоганием. Сам Петр к ней не наведывался, занятый неотложными делами, и случилось так, что недуг царицы Прасковьи сразу усилился в связи с появлением в Измайлове государева гонца с требованием незамедлительно сообщить ключ шифра для прочтения цифирного письма.

– Ой, горе… Ой, стыдобушка… Ой, ой… – разохалась она. – Неудобьсказуемые слова под цифирью кроются, про любовные утехи в письме говорится, про кои никому, опричь самого фаворита, не положено знать. О-ох-ти-и!..

А не дать государю императору разгадку, он подумает, что в письме тайный государственный заговор, не остановится и перед пыткой, дабы подлинную правду узнать. Не отмолчишься и не схоронишься от него.

Ох да ах – и, перемогая немочь, достала царица Прасковья из Часослова листок с ключом к тайнописи, в жар и в пот ее бросило, когда вручала гонцу.

Не помнил Петр, когда еще так смеялся, как привелось ему при отмыкании полученным «ключом» цифирной тайны. Хотел было потешить и Бутурлина, пуще зеницы она сберегавшего тайное письмо, но решил не выставлять невестку на всеобщее посмешище. Разгадав все цифры, разорвал письмо на мелкие клочья, чтобы помина не оставалось, и приказал снять допрос со всех лиц, сопровождавших царицу Прасковью на свидание с Деревниным.